— Сколько травить?
— Шестьсот метров!
Ревет лебедка, разматывая ваера, — трал пошел на дно.
Длина ваеров должна быть примерно в три раза больше глубины. Значит, под нами двухсотметровая толща воды.
Доброхвалов уже стоит на палубе между гудящими натянутыми ваерами и считает на них марки. Одинарная марка — пятьдесят метров, двойная — сто.
Пятьсот метров… Пятьсот пятьдесят… Лебедки умолкают. Дракон опустился на дно. Доброхвалов помахивает ручкой, уравнивая марки на ваерах, чтобы не перекосить дракону пасть.
Добытчики собираются у лебедки, лица у них разгоряченные. Закуривают, рассаживаются на канатах.
Тралмастер что-то втолковывает лебедчикам. Серов кивает головой.
Доброхвалов, жестикулируя, наседает на Алика Адамова. Когда не сработал пенторгак, на лице Алика было такое отчаяние, что казалось — он вот-вот заплачет. Теперь же он невозмутимо покуривает, — выработался антикриковой иммунитет.
Вторая смена добытчиков слушает молча. Иван Жито вразвалку идет на отсек, долго разглядывает пенторгак, затем перемахивает через бортик, направляется к цепи. Его «гномам» будет легче — уязвимые места теперь обнаружены.
К разговорам добытчиков прислушиваются и зрители. Худой, тонкоголосый электрик Карпенок, конечно тут как тут — его хлебом не корми, дай только посоветовать. Он и сейчас не в силах отказать себе в этом удовольствии.
Оборвав разговор на полуслове, добытчики разом оборачиваются в его сторону. Под их взглядами Карпенок сникает, тушуется и пропадает в толпе.
В рубку протискивается акустик.
— Что там наворожила ваша фишлупа? — интересуется капитан.
— Как будто пустышка.
— Сейчас проверим!
Капитан дает «самый малый».
— Приготовиться к выборке трала!
Добытчики разбегаются по своим местам, зрители занимают свои. По мановению доброхваловской руки снова взревели лебедки.
— Влево-вправо не ходить! — чеканит Шагин.
Судно теряет ход. Чтобы удержать его на курсе, приходится перекладывать руль на двадцать градусов.
Шагин переводит луч прожектора за корму… Четыреста метров троса намотано на барабан… Пятьсот метров… Равномерно поблескивают непроницаемо-спокойные волны… Пятьсот пятьдесят метров…
С хлюпом выныривают из воды доски.
— Пустырь! — упавшим голосом тянет Шагин. Если бы в кутке была рыба, он должен был бы давно всплыть.
Но как-то не верится, что, пошарив полчаса по океанскому дну, огромный трал может прийти совершенно пустым.
Мокрые шары грунттропов выползают на палубу и останавливаются у лебедок. Трал, сложившись гусеницей, подтягивает хвост на слип и замирает, обессилев. Карпенок, а за ним и старший механик бегут вдоль промыслового бортика. Кажется, в кутке что-то есть.
