А над всем этим в необъятном небе занимается торжественно кровавый закат.
Когда диск солнца, перечеркнутый косыми линиями канатов, опускается за правым бортом в золотисто-розовую воду, а слева сгущаются черно-синие сумерки, — вспыхивают прожекторы. В их неестественно белом свете фигуры добытчиков отбрасывают огромные тени.
Вода у слипа, закипевшая от винта, выгибается бутылочным стеклом. Машина запущена.
В рубке, словно отмеривая время, раздаются гулкие металлические удары. Донь-донь… Донь-донь! Посылка импульса — отражение от дна. Посылка — отражение…
По штату поисковой аппаратурой должен заведовать электрорадионавигатор. Но у нас новый немецкий эхолот — «ладар», который может вести и вертикальный и горизонтальный поиск рыбы. И поэтому Институт рыбного хозяйства специально прикомандировал к нам акустика Олега Краминова.
Худощавый, близорукий, он кажется почти подростком, хотя ему уже двадцать три.
…В такт ударам на экране фишлупы вспыхивает белый столбик, с нанизанными на него лапками елочек, треугольниками, линзами чечевицы. Каждое препятствие, которое встречает на своем пути импульс, — рыба, медузы, планктон — в зависимости от плотности и формы дает определенную фигуру на фишлупе. Какая фигура что обозначает, по описаниям, и инструкции определить трудно. Для этого нужен опыт и опыт.
Донь, донь, донь, донь. Удары учащаются. Слой воды под килем становится все тоньше. Самописец «ладара» выводит линию дна на отметке четыреста пятьдесят метров… Четыреста тридцать… Четыреста. Это уже промысловые глубины.
Петр Геннадиевич снимает трубку телефона.
— Добытчики! Приготовиться к выметке!
И тут же прямо по курсу, а потом и слева и справа появляются огни… Три… Пять… Восемь судов.
— Мурманчане!
Обработчики, механики, коки бросаются к иллюминаторам, выбегают на палубу. Огни, приплясывая, приближаются.
До ближайшего судна около мили. В бинокль видна залитая светом рабочая палуба. На мачте сигнал: «Иду с тралом».
Шесть суток нас было сто восемь человек. Теперь нас почти тысяча.
— Пошли, — командует Петр Геннадиевич.
Шагин переключает рулевое управление и машинный телеграф на кормовую рубку. Мы выбегаем в темную плотную ночь на проседающую под ногами шлюпочную палубу, поднимаемся по трапу.
На выметку первого трала собралась вся команда. Начальство толпится возле рубки; ярусом ниже, на спардеке, уселись в обнимку, свесив ноги, разлеглись на свернутых сетях обработчики, мотористы, коки; в партере на палубе зрители стоят стеной вдоль промысловых бортиков, ограждающих деревянный настил рабочей площадки, глядят из коридоров за траловой лебедкой, как из лож амфитеатра.
