Выходило, что Олег чуть ли не антиобщественный элемент. А этот элемент глядел на нас непонимающими глазами: «Ребята, вы что, очумели?»
Но, выходя на трибуну, мы отрешались от дружеских чувств, от самих себя и становились воплощением некоей высшей совести, что каждое лыко ставит в строку; мы сверяли живого Олега с тем идеальным героем, который не пьет, не курит, не забывает платить членских взносов.
На фронте Олег был тяжело ранен в ногу. В институте стал лучшим лыжником и тренировал нашу команду. Редактировал сатирическую стенную газету, собиравшую толпы студентов. Мог отдать товарищу последнюю десятку. И учился отлично…
От этих воспоминаний меня аж переворачивает на другой бок.
Доктор делает разминку. Тело у него молодое, упругое, лицо загорелое, но под глазами мешки. Когда он вытягивает руки, пальцы мелко дрожат…
На заседания комсомольского бюро полка мы приходили в маскхалатах, положив автоматы на колени, садились вокруг дощатого стола. Выступления были краткими. Решали быстро. Лишь однажды разгорелся спор — рупористы, по ночам подползавшие к немецким окопам, чтобы выкрикнуть несколько лозунгов, отказывались от этого комсомольского поручения. Снайперская винтовка, мол, убеждает сильнее.
Битва на Курской дуге еще не начиналась, и слова действительно пока еще плохо доходили до немцев — в личной книжке каждого рупориста в графе «реакция противника» неизменно значилось: «Ружейно-пулеметный огонь».
И только когда было решено взаимодействовать со снайперами, рупористы скрепя сердце согласились продолжать агитацию…
Я вдруг понимаю, отчего у доктора дрожат руки.
— Яков Григорьевич, вы были на войне?
— А как же ж? — И, перехватив мой взгляд, доктор растопыривает пальцы. — Да, контузия…
Это «а как же ж?», мягкий южный выговор выдают в нем одессита. Как истый одессит, доктор обожает своих детей. Он вынимает из бумажника фотографии. Ушастый мальчишка лет тринадцати, расплывшийся в улыбке, и девочка с острыми смышлеными глазенками. Доктор впервые в море и уже скучает по ним.
— Почему пошел в море? Отчего не пойти, если предложили. — Он делает широкий жест рукой, словно приглашая оглядеть свое хозяйство. — Интересно ведь!.. Сказать по правде, давно уже хотел сменить обстановку… После демобилизации работал дежурным врачом в приемном покое. Случаи разные, ответственность большая. Но чувствую, стал привыкать, а в нашем деле хуже привычки ничего нет. Значит, пришла пора снова себя испытать… Нет, вы посмотрите, посмотрите, как ловко она подхватила требуху!..
