— Снятый при жизни?
— Да.
— Покажите! покажите! вскричали за раз три голоса.
Одна графиня продолжала не обращать внимания на окружающее.
— Я должен заметить вам, друзья мои, что я для вас выдаю тайны правосудия. Но вы этого не скажете?
— Нет! нет!
— Вот портрет.
И лице Джемса Гардтонга предстало взорам общества.
— Да, это он, сказал Морис.
Затем он прочитал громко написанное на обороте: Джемс Гардтонг, шайка Калейтона, десять лет каторжных работ…. графиня вздрогнула, точно электрический удар потряс все ея существо. Никто не заметил этого быстраго движения.
— Покажите мне, сказала она Морису, самым спокойным голосом, протягивая руку.
Морис передал ей карточку.
Мариен внимательно поглядела на нее: ея пальцы конвульсивно сжали бумагу.
— Благодарю, сказала она наконец, отдавая карточку молодому человеку.
Затем она встала.
— Извините меня, друг мой, сказала она мужу, но мне необходим свежий воздух….
Сказав это, графиня вышла.
Несколько минут спустя, Морис, взяв под руку Даблэна, говорил ему на ухо:
— Я знаю теперь на кого походит почтенный и многооплакиваемый Джемс Гардтонг.
— На кого–же?
— Я вам скажу это…. будьте покойны.
Между тем графиня вернулась к себе в комнату.
Там, оставшись одна со своими мыслями, она бросилась в кресло и, сжав голову руками, погрузилась в размышления.
Время от времени отрывистыя слова срывались с ея языка.
— Джемс убит!… шептала она. И вероятно им!… А это письмо! Это письмо!
Она встала, поспешно подошла к шифоньерке из розоваго дерева, стоявшей в углу, открыла один ящик и вынула письмо, переданное ей утром нищим. Конверт был двойной, на первом не было никакого адреса.
Графиня начала пристально разсматривать его, точно ища какого–нибудь указания, котораго она не заметила сначала.
— Ну! сказала она вдруг, проводя по лбу дрожащей рукой, колебаться невозможно. Я буду бороться, и должна победить!
Она позвонила. Вошла горничная.
— Велите оседлать мою лошадь, приказала Мариен отрывистым голосом.
— Вы едете, друг мой? спросил граф, увидя ее на подезде в амазонке.
— Да, я чувствую себя немного лучше, отвечала Мариен, прогулка на чистом воздухе вполне поправит мое здоровье….
— По вашем возвращении, сказал граф, помогая ей сесть на лошадь, я попрошу у вас несколько минут разговора; мы должны переговорить об этих дорогих детях.
Говоря это, граф указал жестом на Берту и Мориса, которые, сидя на скамейке рядом с Даблэном, были погружены в какой–то интересный разговор, предмет котораго не трудно было угадать.
