— Но, мистер Ламур… — начал Кравец.
— Гражданин Ламур, с вашего позволения, — тихо поправил негр. — Я знаю — это звучит непривычно. Поверьте, за годы освоения планеты мы взвесили всё. В этом мире мы ни в чём не знаем недостатка. И мы не можем лишать наших товарищей на менее освоенных планетах, возможно, жизненно важных ресурсов и товаров. Ещё раз спасибо вам за помощь. — Ламур встал, пожал руки обоим астронавтам и вежливо проводил их до лифта.
Растерянный Кравец молча следил, как мелькают за прозрачной стеной лифта этаж за этажом; Инес, наоборот, не скрывала раздражения:
— Это же глупость! Здесь же ничего нет! Нищая планета! Ну хорошо, хочется им во всём ограничивать себя — их дело, но дети ведь растут! В этих ужасных коробках под куполами! И что, из-за их дурацкой гордости детям надо отказывать в ремонтантных ананасах и кибербайках? Лишать настоящих аквариумных рыбок и настоящего миндального молока?..
— Инес, тише, тише, — забеспокоился Кравец. Люди оборачивались на них, но, видимо, не понимали языка — и хорошо, что не понимали! — Вы точно хотите поучить их жить?
— Да нельзя так жить! — взорвалась пилот. — Нельзя! Это радиоактивная пустыня, тут человеку вообще делать нечего! Ну как так — оборудование допотопное, купола эти скоро треснут от старости, а какой у них у всех загар — вы видели? Они же фиолетовые все! Лиловые! Как маслины…
— Успокойтесь, — уже сердито сказал штурман. — Каждому человеку дано конституционное право выбирать, где он хочет жить и каким законам следовать. Кому не нравится — могут уехать отсюда. Давайте проверим: стоянка у нас месяц, сколько за это время нам подадут заявлений на выезд?
Инис хотела что-то возразить, но только махнула рукой и побрела в свою комнату переживать.
А Кравец с удовольствием спустился в спорткомплекс — весь рейс ему не хватало физической нагрузки, а сила тяжести на Игнис была чуть выше, чем привычная домашняя. За месяц тут легко и просто войти в форму и даже поднабрать вес, а то за перелёт он опять похудел на двенадцать фунтов — и всё за счёт мышечной массы…
Тренажёры его быстро утомили, но это было нормально — нагрузки надо наращивать постепенно. Штурман принял душ, с разбегу плюхнулся в небольшой ярко подсвеченный бассейн, пронёсся под водой тридцать футов — половину длины дорожки, вынырнул и не спеша поплыл, рассматривая сквозь слой воды мозаичные картины на дне бассейновой чаши. Мозаики изображали то людей, прогуливающихся по пустыне без всякого подобия защитных костюмов, то ледовые шапки на здешних лилово-красных горах, то неведомых животных, плывущих в местном океане, — словом, разные фантазии о будущем.
