— Дома создаёт человек, — возвысил голос Торстен, — а деревья — Бог.
У Лэнигена имелись сомнения насчёт обоих утверждений, но он не собирался вступать в дискуссию с Торстеном.
— Возможно, ты прав. Я подумаю.
— Не подумаешь, а сделаешь. Как раз случайно я знаю одно замечательное местечко. В Майне. Там есть такое маленькое озерцо…
Торстен был мастер на подробные описания. Однако на счастье Лэнигена нашёлся повод, чтобы переключить внимание Торстена. По другую сторону улицы горел дом.
— Это чей же? — поинтересовался Лэниген.
— Макэлби, — ответил Торстен. — Второй пожар за месяц.
— Может, нам нужно поднять тревогу?
— Ты прав. Но с этим я и сам справлюсь. А ты помни, что я сказал тебе насчёт того местечка в Майне.
Торстен развернулся и побежал звать на помощь. Но тут произошла одна забавная вещь: едва он ступил на тротуар, бетонное покрытие неожиданно промялось, и левая нога Торстена по щиколотку ушла в бетон. Сам же он, по инерции пролетев носом вперёд, растянулся на дороге.
Том поспешил ему на подмогу, стараясь успеть, пока бетон снова не затвердеет.
— С тобой всё в порядке? — спросил он.
— Проклятье, лодыжка подвернулась, — пробурчал Торстен. — Порядок, идти я могу.
И он похромал сообщить о пожаре. Лэниген остался и стал смотреть на горящий дом. Он решил, что пожар был вызван самопроизвольным возгоранием. Через несколько минут, как он и ожидал, огонь так же самопроизвольно погас.
Радоваться несчастью другого — дурной тон, но Лэниген не смог сдержать смешка по поводу вывихнутой лодыжки Торстена. И даже внезапный поток воды, заливший главную улицу, не испортил его хорошего настроения.
Но тут Лэниген вспомнил свой сон, и паника охватила его с новой силой. Он быстрым шагом направился на приём к врачу.
На этой неделе приёмная доктора Самсона оказалась маленькой и тёмной комнатёнкой. Старенький серый диванчик исчез, его заменили два кресла и подвесная койка. Потёртая ковровая дорожка тоже изменила свой рисунок, а лилово-коричневый потолок был усыпан сигаретным пеплом. Однако портрет Андретти висел на своём обычном месте, а большая, замысловатой формы пепельница была тщательно вычищена.
Дверь кабинета открылась, и оттуда высунулась голова доктора Самсона.
— Привет, — поздоровалась голова. — Погоди минутку.
И голова убралась снова.
Самсон сдержал слово. Через три секунды (по часам Лэнигена) доктор пригласил его в кабинет. А секунду спустя (опять же по часам) Лэниген уже лежал, вытянувшись на кожаной кушетке, со свежей бумажной салфеткой над головой.
