— Товарищ майор, он оскорбил…
— А ты сразу по роже, — гнул своё майор.
— Не сразу…
— А как? Постепенно? С разворота?
Ошеломлённый богатством выбора, Смальков пристыжённо замолчал.
— И как раз в тот момент, когда кругом части расформировывают, — всё больше распалялся майор. — Когда наша судьба, можно сказать, на волоске! Ты не капитану по морде съездил — ты по всей части ударил. Один удар, и вся часть в нокауте… Почему вчера не доложил?
— Так поздно уже было, — лучше бы Смальков не отвечал.
— Поздно? Это сейчас поздно — телега на тебя уже ушла в штаб округа! Поздравляю!
— И что теперь делать? — Вера во всемогущество начальства не оставляла старшего лейтенанта.
— Снять штаны и бегать — можешь пока ещё парочке постовых морду набить… Не знаю, может, и обойдётся… А пока займись пополнением…
— Каким пополнением? — чтобы вернуться к мыслям о том, что в этой жизни есть что-то ещё, кроме драки с капитаном Потаповым, старшему лейтенанту понадобилось время.
— Я же говорил, — майор Зубов всегда подозревал, что чем ниже чин, тем хуже память. Смальков только что подтвердил эту теорию. — В округе часть расформировали, солдат девать куда-то надо? К тебе в роту четверо…
— Товарищ майор, а может, не ко мне? У нас в роте уже сложившийся коллектив…
— А в других ротах, по-твоему, разложившийся? Между прочим, я и так в пятую десять направил, в первую — восемь, а ты четверых испугался?
— Да не испугался я, — разве может человек, не испугавшийся гаишника, бояться новобранцев…
— Иди и докажи… Обеспечь, чтобы новые люди влились в коллектив, прониклись духом… Иди, воспитывай!
— Есть воспитывать!
Оценивая строевую подготовку старшего лейтенанта, лихо отдавшего честь и чётким строевым шагом удалившегося из кабинета, майор Зубов задумался, кого может воспитать Смальков. Если не образцовых водителей, то, может быть, образцовых бойцов?
Флагшток на крыше штаба осиротел. Государственный флаг подвернулся водным процедурам, после чего был вынесен Нестеровым и Лавровым на мороз. Процедура закаливания не желала доходить до сознания Нестерова:
— Ну, оттаяли мы его… И что? Он же сейчас опять задубеет…
— Не гунди, Нестеров… Я знаю, что делаю! — Лавров и правда что-то знал. Расстелив флаг на снегу, бойцы придали ему развевающуюся форму, в которой ему и предстояло застыть.
— Лавров, а ты в детстве не скульптурой случайно занимался?
— Соколов! — Эхо разнесло мощный рык Шматко по казарме.
— Я, товарищ лейтенант! — отозвался ефрейтор.
