— Есть выковыривать!
«Надо же, — подумал Фахрутдинов, — а у замполита есть чувство юмора. Специфическое такое, но ведь есть!»
Когда командир чего-то тянет — это не к добру. Шматко уже хорошие десять минут сидел в кабинете у Зубова, а тот всё читал какую-то бумагу, будто важнее её и нет на свете ничего.
— Ну, как дела в роте, Шматко? — наконец заговорил майор.
— Отлично, товарищ майор. По всем показателям.
— Это хорошо. Значит, перед человеком не стыдно будет.
Стыдно Шматко было только изредка перед собой. Почему ему могло быть стыдно перед кем-то, Шматко не догонял.
— Перед каким человеком стыдно не будет?
— Из штаба округа приказ пришёл, — Зубов подвинул Шматко столь тщательно изучаемый им документ, — нового ротного к вам назначают.
— Как нового? Зачем? Это что, вместо меня, что ли? — Мысль о карьере, резко повернувшей вниз, доходила до лейтенанта поэтапно.
Всё когда-нибудь заканчивается. И хорошее, и плохое. Десять дней отпуска, казавшиеся в части сроком безразмерным, скукожились, и теперь казалось, что и было-то их всего от силы три. От отпуска осталась только дорога назад, в страну, где масло только порциями, а одежда — только из шерсти и хлопка.
Чемодан Вакутагина, бывший и так далеко не пустым, теперь принимал груз, который должен был сделать его и вовсе неподъёмным.
— Здесь вот сало, колбаска, это сверху будет, — по неизвестно откуда взявшейся традиции, мама Кузи считала своим долгом подробно рассказать сыну, где что лежит, будто этим продуктам предстояло прожить не один день после прибытия в часть, а как минимум год. — Банки я на дно кладу, — продолжала мама, — вот тут грибочки, варенье, мёд…
— Я бы мёд не давал, — не мог не вставить с ехидцей дед, — чтоб служба мёдом не казалась…
По какой-то странной причине Кузьма в последние дни перед возвращением в часть никак не мог отвязаться от чувства, что дед его, и всё же не совсем. Что-то неуловимое делало его иногда так похожим на лейтенанта Шматко, что Соколов даже на секунду представил вариант, при котором он и Шматко — родственники по дедовской линии. От такой перспективы дух захватывало, в смысле, хотелось придушить кого-нибудь.
Между тем дед выудил откуда-то бутылку самогона и, радостно улыбаясь, явно собирался сделать её пустой не без помощи Кузи.
— Специально на отъезд держал — первачок, давай, Кузьма!
— Дед, опять? — пьяные проводы в расклады мамы Кузьмы не входили. — Сколько можно? Отстань ты от человека, Кузе надо в часть нормально добраться…
