Первым Соколова услышал Тарзан. Не человек-обезьяна и не любимый мужчина Наташи Королёвой. Каждый метр продвижения к родной калитке был густо смазан лаем любимой собаки.
— Тарзан, Тарзан, ты чего? Не узнал, что ли? Это же я! Тихо!
Сидеть!
Тарзан услышал. А Соколов почувствовал — руки его были вылизаны в мгновение ока. Ещё несколько шагов — и родной порог.
Только скрип двери сарая предупредил блудного сына — медленно, внимательно глядя под ноги, с ведром молока к дому шла мама…
— Мама… Ма-ама! — тихонько окликнул Соколов. Почему-то считается, что человека нельзя испугать, если огорошить его тихим голосом. Мама Соколова всего лишь упустила ведро, полное молока…
Хорошо, что зима: белое на белом почти не заметно…
— Кузя!. Так это же… Кузя! — вслед за молоком на снег пролились мамины слёзы.
Кузьма Соколов чинно снял шинель и сверкнул великолепием пусть не дембельской, но всё же отменной парадки. Мама как села на табурет, так и не сводила глаз со своего сына, дед — другое дело.
— Я сразу догадался! — ожил дед. — Тарзан залаял, значит, кто-то пришёл. Думал — Митрофаныч, денег просить, а потом слышу — Тарзан успокоился. Странно, думаю! Неужели ушёл?! Не-е — не мог Митрофаныч так уйти! Значит, свой! Мать — в сарае, Варя — на почте, я — тут! Значит, Куьма!
— А ты, дед, всё такой же — Шерлок Холмс из Максаковки! — в свою очередь умилился Соколов.
— Да-а! — не стал скромничать дед. — Мать, чего сидишь? Сын с армии пришёл…
— Так я ж не насовсем пришёл…
— Как это? — недопонял дед. — Дезертировал, что ли?
— Отпуск! Вы что, телеграмму не получали?
— А как мы её получим?! Почта уже третий день не работает, — следующую фразу дед произнёс не совсем по-русски, зато очень эмоционально. Отдышавшись, добавил: — Проблемы со связью!
— Чего же это я сижу, ты ж голодный, наверное, — наконец начала приходить в себя мама.
— Вот я и говорю, чего сидишь?! Неси давай! — Дед своего не упустит.
Главной составляющей Ленинской комнаты — даже тогда, когда они перестали быть Ленинскими, — остались подшивки газет. День за днём, неделя за неделей растут пачки листков, бережно скреплённые нитками. Для чего нужна подшивка прессы — загадка, ответ на которую не был найден ни одним срочником. Вероятно, лишь замполиты владеют этим тайным знанием.
С тихим восторгом Фахрутдинов перелистывал подшивку, найдя выпуски, датированные ещё первым сроком его службы, когда компанию ему решил составить Гунько.
— Ну? Чего там? Где все?
