— Ну, и где дисциплинка у нас?! — Зубов был сегодня не в самом лучшем настроении.
Как известно, если начальник в плохом настроении, он считает главной своей задачей сделать так, чтобы такое же было у всех подчинённых.
— Чего можно от бойцов ожидать, если офицеры на неё хрен с огорода клали. Кто мне скажет, где Староконь?! — продолжил свою мысль майор.
— Разрешите? — в кабинет заглянул Староконь.
— О, лёгок на помине… Ты где был?
— Я, товарищ майор, бойцам в мозги ходил, да в извилинах заблудился, — то ли пошутил, то ли поиздевался замполит. — Чем это у тебя, Кудашов, по ночам подчинённые занимаются? — сменил направление удара Староконь. — Я им про наш десант в Боснии, а они — носом в стол…
— Кто? — поинтересовался Кудашов.
— Соколов твой.
— Разберёмся.
Разборки Кудашова могли светить Соколову самое меньшее — полным излечением от привычки спать.
— Да подожди ты, дай слово вставить, — неожиданно подобрел Зубов, — а то мы тут договоримся… Боец у него заснул. Может, рассмотрим этот инцидент в кабинете Министра обороны? Или мне вспомнить, каким ты геройским курсантом был?
— Ладно, о деле — так о деле, — поспешно съехал с темы Староконь. — Всё, забыли. А с Соколовым я сам разберусь.
— Э, нет! — Зубова уже было не остановить. — Рассказ того стоит! А тебе наука будет, чтоб не опаздывал… Значит, слушайте. Служил курсант Староконь без залётов, только был у него дружок, Серёга Лошаков, сейчас он на Урале, в штабе округа. Их так и называли: два коня — Староконь и Лошаков.
— Николай Николаевич, давайте без интимных подробностей, — не выдержал замполит.
— Сам на мину нарвался, теперь слушай… Как-то перед стрельбами выдал им начальник курса спирт — прицелы протереть. И нельзя сказать, что они их не протёрли! Только спирт сначала пропускали через фильтр.
— А зачем это спирт через фильтр пропускать? — не догнал Шматко. — Это ж спирт! Чистяк!
— Не перебивай, Шматко. Оказывается, есть такая схема протирки прицела. В три приёма. Выпил, выдохнул на прицел — протёр.
— Интересная схема, — уважительно пробормотал Шматко.
— Применишь — уволю в запас, — пригрозил Шматко майор. — Слушаем дальше. Курсанты так «напротирались», что прямо в оружейке и заснули. Тут учебная тревога, дежурный в оружейку, а там кентавр спит: голова — Лошакова, а туловище — Староконя.
