Фомин буркнул:
– Ну, я…
– Вот и отлично! Ещѐ одного гитариста взять – и группа
получится. Пусть исполнят что-нибудь… Что там сейчас гремит?.
121
Внезапно на столе зазвонил телефон. Зубов снял трубку:
– Да!. Да, котик… Опять?! – он посмотрел на часы. – Через семь
минут буду!
Старшина спросил:
– Что-то случилось?
– Дочка болеет. Плачет всѐ время – не можем понять почему… –
Капитан надел фуражку. – Короче! Фомин, назначаю тебя ответственным!
Рок-группу не кантовать! Пусть репетируют. С утра до ночи!
Изгнание злого духа Манту из зуба младшего сержанта Фомина
началось ровно в полночь. Добрый «дух» Вакутагин поместил объект на
середину учебного класса. Фома лѐг на сдвинутые вместе столы и
замер. Вакутагин запел горлом и ударил в бубен над головой. Евсеев с
Прохоровым присели на корточки в углу, вытаращив изумлѐнные глаза.
– Ума-Чада! Ола-Хома!. Инна-Гилла!. – завыл Вакутагин.
– Во тундра даѐт! – пугливо поѐжился Евсеев.
Прохоров прошептал в ответ:
– Чѐ-то я за Фому волноваться начал!
Младший сержант тоже занервничал:
– Мужики… что-то, я как-то…
– Ты не вставай! – цыкнул Евсеев. – Доктор сказал лежать!
Вакутагин вошѐл в транс. Заунывный шаманский вой заглушил
даже звон бубна.
Евсеев начал подниматься:
– Во разошѐлся! Может, тормознѐм?
– А меня цепануло… – остановил его Прохоров. – Даже интересно,
чем эта лабуда кончится!
Внезапно Вакутагин остановился. Он взмахнул руками над
пациентом. Потом тряхнул ими в направлении окна…
– Ёперный театр! – пробормотал Прохоров.
122
Вакутагин обессиленно упал на стул. Евсеев встал и потрясѐнно
произнѐс:
– Ну, Вакутагин… блин!
И тут ожил Фома. Он спрыгнул на пол:
– Пацаны! Кажись, легче стало!.
Мишка добежал до медицинского пункта глубокой ночью. Ирина
не спала, разбирая полученные медикаменты. Она открыла дверь на
стук и удивилась неожиданному визиту:
– Ты почему не спишь?!
– А нам разрешили. Мы к смотру готовимся… а я свалил
незаметно… – жарко шепнул он. – Ты что, не рада, что ли?
Ирина втянула его за руку внутрь, захлопнув дверь. Она прильнула
к нему всем телом. Их поцелуй мог затянуться до рассвета. Но девушка
вдруг оторвалась от Мишки, спохватившись:
– Ой, ты же голодный, наверное?.
После очень позднего ужина Мишка поставил на стол пустую
чашку.
– Ир… я тут подумал…
– О чѐм?.
– Ну… о том… что ты говорила тогда…
– И?.
– В общем… я хотел сказать, что мне тоже никогда и ни с кем не
было так хорошо… Я тоже клянусь… я буду любить тебя до конца жизни!.
