Тот промямлил:
– Не помню… Ничего такого вроде не делал.
– Ну, может, он вызывал кого? Из вашего призыва?
– Да не… Зашѐл, наехал, что в туалете грязно, отправил убрать, я
пошѐл – там нормально всѐ, чисто… Вернулся – его уже нет, – вспомнил
Мишка.
Гунько немного оживился:
– Во! А меня из-за подоконников построил! Мол, пыль на них!
Заставил тряпкой вытирать…
Сержанты
многозначительно
переглянулись.
Следствие
перестало топтаться в учебном классе и рвануло в коридор. Оно бодро
доскакало до тумбочки дневального. Там его ждал рядовой Вакутагин.
79
Фома не стал заманивать простодушного оленевода в психологические
ловушки, а спросил прямо:
– Слышь, тундра… майор Колобков заходил утром, до подъѐма?
– Заходила… Злой был! Сказала, что у нас в роте бардак.
Заставила меня туалет окурки убирать! А туалет – не мая обязаннасть!
Сержант Прохоров невольно улыбнулся:
– Грамотный, блин!
– Так ты туалет убрал? – уточнил Фома.
– Так точна!
– А Колобков что?
– Я вернулся, майора нет…
Младший сержант почувствовал себя Шерлоком и Холмсом
одновременно.
– Сто пудов – здесь он их забирает, – изрѐк он, отодвигая
Вакутагина. – Ну-ка, отойди…
Дневальный отошѐл подальше, опасливо косясь на сержантов.
Фома присел на корточки, тщательно осматривая тумбочку. Затем
пришѐл черѐд плинтуса…
Сержант Прохоров ехидно поинтересовался:
– Ты чѐ там ищешь?
– Щель какую-нибудь… Куда-то же они писульки прячут?!
– А чем тебя эта щель не устраивает?
Фома повернулся. Прохоров стоял возле ящика с надписью: «ДЛЯ
ЖАЛОБ И ПРЕДЛОЖЕНИЯ». В центре ящика зияла прорезь, собственно,
и предназначенная для этих самых жалоб. Ну, и предложений,
естественно. Сержант задумчиво протянул:
– Да-а, всем щелям щель!
К нему подошѐл Фома. Дверца ящика при внимательном
рассмотрении оказалась закрыта и опечатана.
80
– Блин… Печать колобковская! – потрясѐнно прошептал младший
сержант. – А должна быть – ротного!
Евсеев решительно снял ящик со стены, энергично потряхивая.
Внутри что-то стукнуло.
– Сундучок-то заряжен! – обрадовался он. – Вакутагин, к ящику кто
сегодня подходил?
Тот развѐл руками:
– Я не видел… Столька народу пасѐца.
– Тут реально, хрен уследишь. Это ж проходной двор, –
согласился Прохоров, разглядывая ящик. – Бляха… Он тут полтора года
висит, им хрен кто когда пользовался…
Фома поучительно поднял палец вверх:
– Как сказал Тургенев, если ружьѐ повесили на стену, значит, рано
или поздно оно точно стрельнет!
