— Да здесь же все, кроме меня, для вас свои — отец ваш и вот Глеб Арнольдович. Думаю, они не лишние тут. Вы, Филипп, когда в казино приехали?
— Вечером.
— Поточнее?
— Где-то около семи.
— А с какой целью?
— Сегодня поминки по Игорю, моему брату.
— Вы приехали один?
— С Легионером.
— А это кто такой?
— Конь в пальто.
Никита смотрел на Салютова-младшего. Под пальто у него была надета какая-то несуразная толстовка из светло-серой фланели. Совсем не подходящая ни к этому дорогому пальто с бобром, ни к стилю «Красный мак», ни к самой фамилии Салютов.
Спереди у пояса на фланели виднелось что-то темное — то ли складки ткани, то ли пятно... «Если он носит пистолет за поясом под пальто, то это могут быть пятна смазки, — подумал Колосов машинально, — если, конечно, носит... А если стрелял он, на одежде могли остаться следы пороховых газов. Хотя при использовании глушителя это вряд ли...»
— Это мой товарищ. Друг, — помолчав, добавил Филипп.
— Конь? А пальто у вас, Филипп, красивое, крутое, — Никита подался вперед, — где, интересно, такие носят — в Париже?
— На вьетнамском рынке у дедушки Тинь Дао. — Филипп пошевелился, и Никита увидел, что пятно на толстовке было совсем не пятном, а орнаментом из крупных латинских букв FENDI. Страшненькая толстовка оказалась фирменной вещью.
— Что вы делали, пока ожидали родственников? — спросил Никита. — Играли?
— Я вообще не играю. Не игрок, что ж тут поделаешь. В баре сидел.
— Пили?
— Пиво.
— С другом, который Легионер? — Угу.
— Он что, у вас работает?
— Нет, мы просто друзья.
— Хватит паясничать. Можешь ты хоть на минуту бросить свои фокусы? — вмешался Салютов.
— Могу, папа. Конечно.
Никита выслушал реплику отца и реплику сына — что это? Что они делят? Или это отголоски старого семейного скандала?
— Что-нибудь можете сообщить по поводу убийства? — спросил он.
— Я? Нет, вряд ли.
— Ну, какие-нибудь мысли-то у вас есть, может, подозрения?
— Ой, какие тут мысли? Убит старичок Сан Саныч. Надо же, какая неприятность для фирмы.
— И кто, по-вашему, мог это сделать?
— Кто? А если даже это и я?
Глеб Китаев у двери глухо кашлянул. Колосов смотрел на парня — полы пальто свесились до пола, поза — самая расслабленная. Бледное лицо, пустые глаза. Внезапно ему показалось, что у Салютова-младшего что-то не того с мозгами.
— Вы очень легкомысленно об этом говорите, Филипп Валерьевич, — заметил он, — последствий не боитесь?
— А? Последствий? Нет, не боюсь.
— Что ж, мне эту вашу реплику признанием считать или как?
