— Нравится? — спросила Алесса.
— Броня? Возможно.
— Ты издеваешься?
— Чуть-чуть, — я улыбнулся.
— Веселишься?
— Немного.
— Ты можешь ответить нормально?!
— Боюсь, не смогу. Мешают, — я коснулся своей повязки, — некоторые причины.
— Извини, — я уловил в её голосе нотки смущения.
— А теперь давай-ка поспешим, я передумал ждать. Пройдёмся по подземелью в поисках других выживших. Ах да, можешь звать меня Дульвитом. Или учителем.
— И только-то?
Алесса старалась держаться гордо, независимо, холодно и высокомерно, но честно говоря, это у неё это плохо получалось. Она больше была похожа на маленького ребёнка, который старается скопировать поведение родителей, чем на взрослого человека или мера.
— Знаешь, если уж строишь из себя высокомерную аристократку, делай это более убедительно. Твои потуги вызывают смех.
— Да как ты смеешь?!
— По праву сильного, девочка, — моё терпение подходило к концу. — Думаешь, сможешь выбраться отсюда одна? Если бы не я, ты бы уже погибла в огне, под завалом или на плахе. По-моему, я заслуживаю благодарности. Или хорошие манеры нынче у меров не в почёте?
— Спасибо тебе, Дульвит, за моё спасение, три раза, — ехидно произнесла Алесса и отвесила шутовской поклон. — Доволен?
Всё, моё терпение лопнуло.
— Не совсем.
Я выпустил магические потоки, которые придавили Алессу к земле, заставив встать на колени, и намертво залепили рот, так что теперь она могла только смотреть на меня полными ужаса глазами.
— А теперь слушай меня внимательно. Мне, в общем, всё равно, кем ты себя возомнила. На самом деле ты пока ничего ещё из себя не представляешь, тебе ещё многому нужно научиться, если доживёшь, конечно. Я готов не замечать мелкие подколки, но как Древнейший не потерплю неуважения и хамства. Если считаешь, что справишься в одиночку, я тебя не держу, но на твою жизнь и ломаного септима не поставлю. Если решишь идти со мной, будешь делать то, так и когда я скажу. И запомни: я не повторяю дважды. А теперь кивни, если поняла.
Алесса кивнула. Я втянул магию.
— Можешь встать.
Она поднялась, не отрывая от меня взгляда, в котором читались настороженность и недоверие. Мои слова теперь для неё уступали только прямым приказам главы рода или верховного правителя. И не потому, что я был таким страшным, дело было в заявленном мной происхождении.
Без должных оснований назваться Древнейшим было весьма чревато. Находились, конечно, идиоты, охочие до славы, но они быстро перевелись после нескольких десятков показательных казней за ложь.
