Решив радикально решить проблему, Мирмулнир спикировал прямо на меня. Я почувствовал себя, словно во время напалмовой атаки во Вьетнаме. Маска жреца и защитные заклинания уберегли меня от немедленной смерти, но было совершенно ясно, что долго мне не протянуть. Кто-то — после боя я узнаю, что это была Алесса, — заметил моё положение и решил помочь. Конечно, стрелы — не арбалетные болты, но взрывы в районе хвоста заставили Мирмулнира отвернуть от меня голову, а я только этого и ждал.
— Tiid!!! — я вложил в крик как можно больше магии.
Время послушно замедлило бег. Горло сильно заболело, а рот наполнился кровью. Впрочем, жаловаться было некогда.
— Wuld! – я перенёсся точно на морду Мирмулнира и занёс клинок Мефалы. Тут, однако, мой гениальный план дал сбой, как это обычно происходит со всеми гениальными планами. Мирмулнир резко дёрнул головой, и я соскользнул ему на шею, уронив при этом клинок.
Похоже, на Мирмулнира замедление времени не подействовало. Я изо всех сил оттолкнулся, сделав немыслимое сальто-мортале, чтобы не поздороваться с его острыми зубами, а затем выпустил три Ледяных шипа, один из которых попал ему в левый глаз. Но развить успех мне не удалось — Мирмулнир, выдохнув струю пламени, вместе со мной врезался в землю. Маска пошла трещинами и развалилась. Я скорее услышал, чем почувствовал, как затрещали мои ребра и противно хрустнуло в правой руке, а потом перед глазами полыхнуло белым.
Где-то в Совенгарде от ярости и боли взревела Альдуин, ощутившая, как оборвалась её связь с братом. Это означало смерть ещё одного сородича, и эта смерть была для неё слишком мучительной. Тот, с кем она впервые познавала мир, тот, кто был с ней рядом с самого начала, ушёл. Ушёл навсегда, ведь даже ей не под силу вернуть его душу из Потока, всему есть предел. Именно в этот момент она поняла, что йор нужно уничтожить, а не порабощать, они приносят с собой только боль и разрушение. Но с этим можно подождать. Сейчас нужно восстановить былое могущество.
В ярости своей она не обратила внимания на тончайшую связующую нить, но в этом не было ничего удивительного: нить была столь тонка и невесома, что существу, такому огромному и мощному, как дракон, было невозможно её заметить...
«Должно быть, так выглядит Обливион», — подумала Эйла. Чёрный дым заволок всё вокруг, сквозь него не пробивалось солнце, небо приобрело красно-оранжевый оттенок, так что было непонятно, день теперь или ночь. В кровавом небе парили драконы. Они летали кругами, снижаясь и выпуская струи огня. Эйле казалось, что вокруг горела сама земля.
