.
Убеждения в том, что живое существо сохраняет память о своем предыдущем воплощении, содержатся и в Повести о Хамамацу. Третий принц знал, что был отцом Тюнагона. Когда он увидел Тюнагона, «выражение лица его изменилось; он произносил обычные слова и ничего не сказал о глубоком чувстве, охватившем его, своего прошлого не забывавшего, по поводу их новой встречи, но выразил его в стихах и передал написанное Тюнагону»[17].
Далее об этом говорится еще более определенно. Третий принц сообщает матери:
«Я сам в действительности японец. В моем предыдущем воплощении Тюнагон был моим единственным сыном, я очень любил его, и от стремления возродиться в Чистой земле меня удержала любовь к нему»[18].
Сны в Повести о Хамамацу являются важным элементом развития сюжета. Например, получив подтверждение о возрождении отца в облике китайского принца, Тюнагон отправляется в Китай. Сновидение играет решающую роль и в эпизоде возвращения китайского принца Цинь с дочерью (будущей китайской императрицей) на родину. Принц, покидая Японию, собирался взять дочь с собой, но женщины в то время не отваживались плавать по морю. Причина была в следующем:
«Когда-то некто Сасэмаро, взяв с собой девочку по имени Унахаси, пустился в плавание. Унахаси очень понравилась царю драконов, обитавшему в морской пучине, и он остановил корабль. На водную поверхность положили циновку и посадили на нее девочку. Поэтому с тех пор не было случаев, чтобы женщины отправлялись в Китай. Принц все время думал, как быть, и скорбел о том, что после пяти лет пребывания на Цукуси ему придется оставить дочь в Японии. Он обращался к царю драконов с многочисленными молитвами, и тот явился ему во сне: "Поскорее отправляйся в путь, взяв девочку с собой. Она будет в Китае императрицей. Вы благополучно пересечете море". Принц обрадовался и пустился в плавание с пятилетней дочерью»[19].
Императрица из Хэян получает во сне указание отправить сына (Молодого господина) в Японию. «Ей явился во сне некто и сказал: "Молодой господин не должен стать человеком из страны Тан. Он будет столпом японской земли. Поскорее отправь его туда"»[20].
Таким образом, между Дневником из Сарасина и Повестью о Хамамацу наблюдается определенное сходство. Трудно сказать, является ли оно достаточным для признания дочери Такасуэ автором Повести.
