Узнав о ее приезде, император сразу же сделал туда выезд и встретился с государыней. От длительных служб и тяжелых дум она похудела, но казалась еще более очаровательной, ни одна дама во дворце не могла с ней сравниться. Государь беспредельно любил ее, но они не могли быть все время вместе в столице, а без нее все в этом мире казалось ему неинтересным и горьким. Императрица же, связанная с Тюнагоном нерушимыми клятвами в предыдущих рождениях, хранила тайну. Когда она укрылась в глухих горах, другие императрицы и первый министр немного успокоились, а когда она опять появилась во дворце, государь стал беспрестанно ее навещать и снова подпал под ее очарование; ненависть ее врагов разгорелась еще пуще, и вновь начались интриги против нее. Третий принц после возвращения матери немного успокоился, начал есть, и это доставляло императрице необыкновенную радость.
16
Приближалось время отъезда Тюнагона на родину, все печалились и сожалели, но удержать его было нельзя. Император то и дело думал в связи с его отъездом: «Советник прожил в нашей стране три года. Он во всем обнаружил такие таланты, что никого здесь поставить рядом с ним невозможно. Ничто из того, что он видел и слышал, его не поразило, в Японии ему нечего будет вспомнить, а нам останется только стыдиться. В нашей стране и во сне не увидишь такого, что могло бы изумить советника. Однако красота императрицы, ее облик, ее мастерство игры на цине могли бы изумить его, об этом он не сможет забыть и у себя на родине. Дать ему увидеть и услышать императрицу, чтобы о ней узнали в Японии, — дело нетрудное. Если бы советник дольше оставался у нас, надо было бы опасаться, что он стал бы все время думать о ней и у него возникли бы неподобающие желания. Я представлю ее как одну из моих наложниц, дам ему услышать, как она играет на цине, и это останется у него в памяти».
Отъезд Тюнагона был назначен на последний день девятого месяца. В пятнадцатую ночь восьмого месяца, в которую должны были любоваться луной, император устроил прощальный пир. Все было сделано пышнее обычного. Дворец Вэйян[137] был похож на японский Рэйдзэй[138]. Там имелось тринадцать прудов, сад был разбит с глубоким вкусом, и все радовало взор. В том дворце император и решил провести пир по поводу любования луной.
Он не сообщал императрице из Хэян о своем намерении и только сказал:
— Японский советник нас покидает. В его честь я хочу провести в пятнадцатую ночь во дворце Вэйян пир. Устраивать вам пышный выезд было бы слишком церемонно, да и другие императрицы выйдут из себя от злости. Явитесь на пир тайно, в сопровождении двух или трех прислуживающих дам. Советник на прощанье полностью проявит свое искусство, в этом мире мы ничего подобного больше не услышим. Будет жаль, если вы не будете присутствовать.
