— Очень многие лелеют в душе желание женить вас на своих дочерях, но вы ни в коем случае не соглашайтесь. Люди в этой стране кажутся вежливыми, но сердца у них жестокие, и если кто-нибудь задумает не отпустить вас отсюда, это будет грозить вам печальными последствиями. В силу своей кармы[106] вы родились в Японии, и было бы ужасно, если бы вам пришлось окончить жизнь в Китае. А самое главное заключается в том, что, не выполнив обещания вашей матушке вернуться через три года, вы совершите страшное преступление против сыновнего долга
Сам Тюнагон думал так же и не соглашался на предложения сановников.
У отца Первой императрицы, министра, было много дочерей. Из них пятая была утонченной непревзойденной красавицей, которую отец воспитывал особенно заботливо. В десятом месяце предыдущего года, во время выезда императора в Дунтин для любования красными листьями кленов, она увидела Тюнагона, заболела, слегла, побледнела лицом. Министр всполошился, заказывал молебны за здравие и чтения сутр, но результата это не давало.
— Что с тобой? — со слезами спрашивал он дочь.
— Мне хотелось бы услышать, как играет на цине японский советник. Может быть, музыка немного развеет мою печаль, — ответила она. — Я не так плохо себя чувствую, чтобы поднимать тревогу, только на сердце у меня тяжело.
— Действительно, при одном взгляде на советника забываешь о болезнях и кажется, что собственная жизнь удлиняется, — сказал отец. — Тебе пришла в голову превосходная мысль. Я привезу его сюда.
Был прекрасный день. Повсюду цвели деревья. У всех на душе царила радость. Министр в сопровождении великолепной свиты прибыл в башню, где жил Тюнагон.
«Здесь это первое лицо, он заставляет всю страну подчиняться своим желаниям. С какой целью прибыл ко мне столь важный вельможа?» — с удивлением спрашивал себя Тюнагон. Он почтительно приветствовал гостя.
— Многие именитые персоны высказывают вам свои заветные намерения, но вы пропускаете их мимо ушей, — сказал министр. — Тем не менее, в день, когда повсюду распустились цветы, я прибыл, чтобы пригласить вас в свою лачугу.
Отказаться было невозможно.
— Я очень тронут, — ответил Тюнагон. — Если таково ваше желание, я охотно поеду с вами.
Он тщательно оделся и вместе с министром отправился к нему.
Великолепный дом министра был роскошно обставлен и убран — казалось, что это дворец самого императора. Когда Тюнагон вошел, раздалась музыка[107]. Семь или восемь знатных придворных, среди которых были советники министра, торжественно встретили молодого человека. Все уселись в непринужденных позах в тени ив у пруда, возле которого росли прекрасные цветы. Справа и слева от них расположились музыканты, игравшие на различных инструментах
