— Р-разбойник! — осерчал он, — и метнул в него свою шляпу. Кот невозмутимо скрылся за стойкой.
И тут Филиппа Аркадьевича осенило: «Да ведь это — Ульянов! А тот — Плеханов! Конечно! Черт возьми! Где же это я? Не иначе, где-нибудь в Европе! Пардон, но ведь я никогда за пределы родины не выезжал! И командировки мне туда никогда не светили! Кстати, благодаря этому каплоухому лысеющему гражданину».
— Перестрелял бы их всех! — заметил коротышка. — Будучи в ссылке в Сибири, я всех кошек в деревне истребил! Местное кулачьё было очень недовольно моей «охотой». Они все там кулачьё! Никакого коллективного сознания! И вообще, для них характерна исключительно идея собственного благополучия. Россия для них — далёкая метрополия, и её проблемы их вовсе не волнуют. Нужна кропотливая агитационная работа.
— Никак не думал, что вы так агрессивны, Владимир Ильич. — заметил Георгий Валентинович. — Зачем же котов истреблять? Да ещё с помощью тулки! Теперь мне понятно, отчего вы применили насилие в решении экономических и политических проблем.
— Пренепременно, Георгий Валентинович, насилие необходимо! Революцию в белых перчатках не делают! Она дама жестокая и кровавая. Насилие необходимо для самих же масс. Как хирургическое вмешательство для больного.
— Прискорбно слышать это от вас. Ваша ненависть к животным переходит в пренебрежение к человеку. Это недопустимо! А ещё фотографировались с кошкой на руках! И с детьми. А какие книги о вас напишут! Добрый ласковый дедушка! Фи1.
— Ну, ну, не завидуйте. Сие необходимость. Новое поколение нужно воспитывать в духе социалистических идей. Ради идеи и пользы дела можно сфотографироваться хоть с чертом. Это общепринято. И Адольф Алоизович и Иосиф Виссарионович фотографировались с детьми. И с этими кошками. Тьфу, чертово отродье.
— Эк, кого вспомнили! Это же монстры! Хуже Навуходоносора, Чингисхана и Тамерлана! И вы туда же! Я был о вас лучшего мнения.
— Что ж, придётся вам мнение обо мне изменить. Товарищ Сталин, черт, всё время забываю настоящую фамилию этого милого грузина, — настоящий большевик. Только ему и, пожалуй, Троцкому можно было поручать настоящие дела. Нет, нет — ни Красину, ни Максим Максимычу, ни, тем более, Анатолию Васильевичу. Интеллигенты. Манная каша. Хлюпики. Как там у поэта? Ага, — «…дело прочно, когда под ним струится кровь». А этот Адольф Алоизович — извращенец. Дегенерат! Позёр! А как хорошо начинал! Мало взял у своего учителя Бенито Алесандровича Муссолини. Завалить такое дело! Не против большевиков нужно было выступать, а с большевиками! Против мирового капитала! Подсказывал же ему товарищ Сталин! Не послушался. Вот до чего может довести национальная ущемлённость! Ребёнку понятно, что идея господства класса шире идеи господства расы! Ах, какое дело можно было провернуть! Чудо! И так бездарно завалить! А, впрочем, он прав. Товарищ Сталин непременно его надул бы. Мой ученик. И разговаривать на эту тему не хочу. Что там у нас ещё? Кажется вопрос базиса и надстройки? — Аппетитно прихлёбывая пиво, заметил Владимир Ильич. — Ч-черт! Остался без ужина. Проклятый кот.
