". Следовало искать и привлекать в коллекцию только то, что концентрирует в наследственной основе наибольшее количество не примитивных, а хозяйственно-ценных признаков[87].
Понимал ли это Вавилов? Конечно, понимал. В подтверждение этого Коль приводил в своей статье выдержку из "Ботанико-географических основ селекции" 1935 года, где Вавилов сам писал: "чем выше технический уровень цивилизации, тем более отселектированы её культурные растения. Китайские овощи, разные виды китайских капуст, соевые бобы, рис, так же как и многие полевые культуры стран, расположенных по берегам Средиземного моря, где развивались мощные цивилизации Старого Света, характеризуются высоким качеством, крупностью плодов, семян, отображая наглядно результаты тщательной многовековой селекции… Наоборот, ассортименты многих стран ― Северо-западной Индии, Афганистана, Абиссинии, доинкских цивилизаций Перу и Боливии, сохранившихся в высокогорных райнах Андов ― характеризуются мелкозёрностью, мелкоплодностью, низким качеством и мало отличимы от диких форм, нередко произрастающих рядом на полях или на пустырях и межах".
Как видим, Вавилов вполне понимал, где именно нужно искать ценный материал для селекции и интродукции. Но экспедиции были ориентирована на сбор "всего многообразия". Нужды сельского хозяйства были отодвинуты на задний план, на неопределённое потом.
То же писал по этому поводу и Г. Н. Шлыков. В 1938 году в журнале "Советские субтропики" № 8–9 он опубликовал статью "Формальная генетика и последовательный дарвинизм", где критиковал Н. Вавилова за убеждение, что в Афганистане, Эфиопии, Палестине необходимо искать наиценнейший исходный материал для селекции. Он писал, что за многие годы путешествий Вавиловым и его последователями там было собрано несколько десятков тысяч образцов материала, который может найти, по утверждению Вавилова, использование в позднейшей селекции. Однако ничего из собранного там не оказалось ценным. Ценным было только то, что собрано в странах с высокой техникой земледелия.
В 1967-69 годах мне неоднократно приходилось беседовать с заведующим лабораторией семеноведения ВИРа Николаем Георгиевичем Хорошайловым. Аспирантуру ВИРа он закончил в 1935 году и был свидетелем, а в некоторых случаях и участником этих перипетий. Критики упрекали Вавилова в оторванности деятельности института от проблем сельского хозяйства. Молодые аспиранты, пришедшие в ВИР, стремились выполнять научные исследования, непосредственно связанные с практикой сельского хозяйства. Но все предлагаемые темы носили отвлечённый описательный характер. Упор был сделан на изучение морфологических признаков и стремление отыскать такие, которые позволяли бы заполнить, пока ещё пустые, клеточки гомологических рядов. Вавилов нервозно реагировал на критику и повторял, что только избранные могут его понять.
