Оставив попытки стрелять, Томас развернулся и побежал по кладбищенской земле. Он не знал, куда теперь стоило направиться, но сейчас нужно было, как минимум, найти безопасное место. Нога зацепилась за что-то твердое, Гуччи упал на траву, ослепленный болью. Открыв глаза и спешно встав на ноги, полисмен осознал, чем так не понравилась ему земля, лишенная алеющих цветов. Распластанные твари-слизняки с искаженными гробами на спинах заполняли проходы между могилами. Они подползали, толкали человека своими стальными панцирями и плоскими конечностями, норовя сбить с ног. Гуччи пытался избегать столкновений с ними, святотатственно ступая по могильным плитам, когда это было возможно, и все равно чудовища стекались к нему, пытаясь преградить дорогу к спасению своими деформированными телами. За спиной, высясь черным крестом над строем надгробий, плелся распятый монстр. Он, похоже, не собирался оставлять преследование.
Взгляд назад обернулся для офицера просчетом. Ползучая тварь смогла свалить его с ног, он едва не ударился головой о гранитную плиту. Обернувшись, Томас ощутил, что у него перехватило дыхание, хотя пока никто не пытался раздавить его ребра. Он упал у могилы дяди Филлипа. Но даже не это шокировало полисмена. Имя покойного на плите было закрашено черной краской, а поверх нее красной кто-то вывел слово «Братья». И теперь гравировка на граните с исправлением была вынуждена свидетельствовать о том, что здесь покоятся братья Гуччи.
Эмоциональная встряска несколько предала сил. Томас быстро вскочил на ноги и продолжил бег на пределе своих возможностей, более не оборачиваясь, минуя лезущие из-под земли гротескные препятствия. Лишь когда ему удалось перемахнуть через кованый кладбищенский забор, оставив за ним всех кошмарных тварей, офицер позволил себе сбавить скорость. Он не останавливался. Быстрым шагом он удалялся от опасного погоста, предавшись напряженным тягостным размышлениям. «Я отказываюсь так легко верить, что он мертв! — думал Гуччи о своем отце. — Но кто-то хочет, чтобы так было. Или чтобы я бросил поиски правды. Орден? Возможно. В чем он грешник? Или той птицей… его могли предупредить о какой-то женщине… Но если бы в его жизни появился кто-то важный, разве я бы не знал? Проклятье! Разве я всегда слушал все то, о чем он рассказывал мне по вечерам! Я негодяй… Стоп. Мои самооговоры тут не помогут разобраться. Что я знаю? Что еще я видел? Здесь, в тюрьме… Цифры. 11-7.74. Может, это дата? Седьмое ноября. Мой последний рабочий день. День, когда исчез отец. И когда я услышал о пожаре… которого словно и не было. Я могу точно узнать это, только посетив шахту». Иных вариантов все равно не было, Томасу приходилось остановиться на этом. Путь предстоял немалый, и самобичевание становилось неизбежным. Но офицер Гуччи никак не был убежден в том, что уже ничего нельзя исправить.
