Цветок Зла | страница 11



II

До утра следующего дня Томас так и не смог заснуть дольше, чем на двадцать минут. Мужчина знал это, потому что, просидев всю ночь у стены с пистолетом в руках, постоянно просыпаясь от выматывающих кошмаров, он каждый раз оглядывался на настенные часы. Гуччи был готов мысленно просить время идти быстрее, но оно, конечно же, было неумолимо. Едва мучительная ночь ослабила свою хватку, Томас после завтрака собрался в госпиталь Брукхэвен. «Кто же добровольно захочет связываться с психиатрией, — с понятным опасением думал он. — А в терапию идти пустое — все равно направят к мозгоправам. Но пока я понимаю, что все, что происходит со мной, не нормально и не реально, я могу твердо говорить, что я нормальный. Хоть бы, хоть бы это был достаточный критерий!».

Новое утро в Сайлент Хилле выдалось небывало тихим. На улицах, вновь поглощенных густым холодным туманом, не было видно ни души. С неба словно сыпал снег, чему Томас удивился, несмотря на то, что в теплой кожаной куртке сегодня ему было довольно зябко. Мокрый снег — а только таким он мог быть в это время года — не падал бы так неощутимо и бесшумно. Офицер подставил ладонь под осадки и с изумлением увидел, что на нее ложатся крупицы хрупкого пепла. Гуччи вновь задумался о последствиях пожара на шахте, информацию о котором он не сумел вчера получить ни по радио, ни по телевидению — всюду его встречали только сверлящие мозг помехи, пусть и не такие пронзительные и настораживающие, какие звучали в пережитом им кошмаре наяву. Дозвониться куда-либо офицер полиции тоже не смог — домашний телефон перестал работать в тот же день, в который случились и прочие странные вещи. Мир словно стягивал вокруг Томаса некую сеть, в которой он окажется пойманным в абсолютном информационном вакууме. Такое не сведет с ума только дурака или того, кто уже безумен. Мир вокруг менялся, это было сложно списать всецело на капризы больного мозга. И откуда бы ни взялся пепел в воздухе, это тоже явно был недобрый знак.

Здание госпиталя, грубое, неухоженное и столь же безликое, как его выкованный схемами лечения персонал и заклейменные недееспособностью пациенты, имело всего три этажа, но Гуччи казалось, что оно нависало над ним, угрожая раздавить. Нервозность нарастала, когда мужчина медленно отворял скрипучую дверь, за которой темнел пустой холодный коридор. Томас вошел, и дверь медленно, протяжно простонав, закрылась за ним. Его объял непроглядный мрак. К счастью, карманный фонарь снова был при себе. «Что же это, часть города обесточена со вчерашнего дня? С позавчерашнего дня, которого… словно и не было? Был ли он?».