И тут я с ужасом просыпаюсь, но уже по-настоящему. Какое-то время дыхание остается затрудненным.
Это был еще один кошмар, в этот раз внутри другого кошмара. С каждым днем все крепче опасения, что после очередного подобного сна я не проснусь, а я уж никак не настроен умереть в своей постели. Но в то же время я смертельно устал от этого. И еще больше устал каждый раз вставать и убеждаться, что это действительно моя спальня, и с ней все в порядке. Здесь просто мои старые сапоги. Я носил эту обувь, когда был джедаем. Я не могу понять до конца, зачем они мне здесь, если сейчас я ношу сапоги из кожи ранкора. Такое чувство, что я забываю их переставить. Не будь я один в своем поместье, уже подумал бы, что кто-то другой постоянно ставит сапоги на это место.
В моем кабинете все как обычно. Мои картины на своих местах. Любимый «Океанский пейзаж» особенно мне дорог, он связан с единственным моим воспоминанием о том, что было до джедайской жизни. Помню, как бывал в этих живописных местах в раннем детстве, как собирал на берегу ракушки. «Портрет родителей» тоже весьма значимое полотно, ведь сам я их практически не помню. Разве что мне известно, что они были строгих правил, как все истинные аристократы, и умели скрывать любые проявления чувств. «Большой Дворец Съездов», конечно, не представляет собой ничего особенного или выдающегося, просто место, где шесть знатных родов вершат судьбы народа Серенно, но, кажется, у каждого графа наличествует в поместье его изображение. И темнеющее пустое место… Здесь был портрет моего младшего брата. Почему у меня начинается дикая головная боль каждый раз, когда я сюда смотрю?
На Коррибане мне несколько раз казалось, что я видел своего брата. Это была очень странная иллюзия, учитывая то, что я каким-то образом узнал его, когда мы ни разу в жизни не встречались лично. Но самое главное, ведь он покончил с собой несколько лет назад, в этом самом поместье.
Конечно, его появление должно было быть фрагментом огромной мозаики, которую сложила бы передо мной мертвая планета, если бы я прошел уготовленный мне ею путь до конца. Но я знаю, что я его не прошел. Мало что известно о том, что случилось после того, как я в одиночку принял бой с монстрами-женщинами в Долине Темных Лордов. Это было долгое, изнуряющее противостояние, из которого были все шансы не выйти живым. Я помню, как упал, и эти твари продолжали атаковать, но я предпочел не шевелиться вместо того, чтобы пытаться уберечься от ударов их ржавых ножей, что все равно вряд ли было возможно. Мол тогда уже был далеко, вне видимости монстров. И они, наконец, неподвижно застыли надо мной. Без шума, без малейших моих движений, без света моего клинка им было не на что реагировать. Мне открылся единственный путь к спасению — неподвижно лежать среди склонившихся надо мной тварей с ножами, истекая кровью, сходя с ума от боли, пока не рассеется Тьма.
