— Эни! — кричу я мальчику, пока «братья» Каана привязывают меня к решетке.
Он хочет подбежать, но какой-то тви’лек из толпы хватает его за плечо и удерживает от этого.
— Я знаю все, — кричит мне Энакин, когда его глаза снова начинают блестеть, — ты скажешь мне, чтобы я закрыл глаза и не смотрел.
— Нет, — возражаю я. — Стой с широко открытыми глазами. Смотри. Прочувствуй мою боль. Ощути страх. Они сделают тебя сильнее!
Мои слова шокируют мальчика.
— Для чего? — восклицает он.
— Однажды ты узнаешь! — произношу я последнюю, обращенную к нему фразу, прежде чем намертво сцепить зубы.
Решетка опускается все ниже над Вечным Костром, огонь уже касается моей спины и затылка. Татуинский кошмар не обманывал — я выбрал эту участь. Это было все, что я мог сделать для спасения Энакина сейчас. Я смотрю в его сторону сквозь языки пламени — он послушал меня и не закрыл глаза. Он будет сильным.
Я терплю усиливающуюся боль, не издавая ни звука, но начинаю инстинктивно дергаться в тщетных попытках высвободиться. Все вокруг плывет перед моими глазами в мареве, и я не могу понять, что происходит, когда толпа снова начинает кричать, но не синхронно, а встревожено, в панике:
— Тьма наступает! Тьма наступает!!! Это была ложь?! Не Избранный!.. Он идет сюда! Проклятье, это он!!!
В этот момент я не выдерживаю боли и дергаюсь вперед очередной раз — и внезапно ремни, которыми меня привязали к решетке, разрываются. Они не могли сгореть, произошло нечто иное, и когда я вскакиваю на ноги, то вижу, что по решетке ползают крупные орбалиски.
Спешно спрыгнув вниз, пытаясь руками погасить тлеющую одежду, я вижу, как темнеет небо прямо над этим местом, образовав в серой облачности дыру, которая стремительно растет, а глинистые скалы от низа к верху становятся черными, будто Тьма ползет по ним, заращивая новой кожей. Переполошенная толпа пятится от глубокого темнеющего разлома в земле, от которого по скалам и начал разрастаться черный цвет и из которого несметным полчищем выползают орбалиски. Вскоре за ними из бездонной ямы восстает, необъяснимым образом поднимается тот, кто существовал с ними в симбиозе, тот, кто перенес столько боли, что сам стал ее повелителем здесь, тот, кто явился идеальным ситхом. Это с ним пришла Тьма, повергнув всех в трепет. Толпа мечется, пытаясь отступить от него, словно кучка испуганных зверей, но хода нет между скал ущелья, единственная дорога сюда отрезана. Дарт Бейн, ступив на окрасившуюся в цвет копоти почву, окруженный орбалисками, с каменным лицом молча смотрит на жалкое Братство. Никто не может знать, чего ждать от исполина в живой броне, несущего созданный им единолично величайший кошмар за своими могучими плечами. И то, что он начинает делать, становится поистине шокирующим зрелищем — он собственными руками отдирает прикрепившихся намертво паразитов со своего тела вместе с кусками кожи и бросает их в сторону фанатиков. Выползшие из-под земли орбалиски вместе со своими собратьями, снятыми с тела Ситх’ари, бросаются в сторону толпы зароптавших в страхе гуманоидов, покрывая их тела и заползая под броню. Павшую во мрак Долину тревожат исступленные крики боли. Все дело в том, что паразиты ведут себя не так, как обычно. Они не прилепляются к коже для симбиотического существования, а вгрызаются в плоть, проедая ее, как черви гнилое мясо, буквально изрешечивая заживо обезумевших ситхов с их предводителем Скером Кааном.
