».
Если первая половина текста мне совершенно понятна, и ее века назад, как принято считать, воплотил Дарт Бейн, то вторая могла бы быть просто открытием, если бы до конца было ясно, о чем в ней идет речь.
— Это пророчество ситхов, — я решаю, что его нужно пересказать, и, может, вместе с человеком мы сообразим хоть что-то. — Здесь сказано об идеальном ситхе, которой достигнет величайшего могущества. И это он создаст Сердце Коррибана и некий… свой собственный мир, черпая силы из этого Сердца. И он же является Избранным…
— Там сказано, что собой представляет это Сердце Коррибана? — уточняет Дуку.
— Нет, — отвечаю я. Мне и самом хотелось бы это понять.
— Но если здесь уже существует некий иной мир, и эти фанатики с площади говорят о нем, значит, это пророчество сбылось, — делает вывод граф. — И они же говорят о том, что Избранный сейчас здесь. Мы чего-то еще не знаем.
Я ничего не говорю про Дарта Бейна. Он, без сомнения, был величайшим Темным Лордом в истории, и он приумножил могущество ситхов, но дальнейший текст вместе с тем, что происходит сейчас, никак не может быть связан с ним, из-за чего приходится думать, что в пророчестве речь шла не о нем. О ком же тогда? В Галактике осталось не так много тех, кто знает Темную Сторону. Так неужели это…
— Что-то еще важное есть в этом свитке? — интересуется граф Дуку.
— Еще сказано, что Сердцу Коррибана нужны жертвы, чтобы… сохранить себя, потому что… Избранный забирает у него силы, — это чертовски трудно объяснять, и я не могу быть уверен, что осмыслил все верно и не упустил ничего. — Ну, так это понял я.
— И это оборванное «братство» жаждет с этим покончить, уничтожив Избранного, — снова подытоживает граф Серенно.
Мне становится не по себе. Если мои догадки опять будут верны — а альтернативных версий у меня снова попросту нет — то мой учитель тоже здесь, где-то на этой планете с иной реальностью, и жизнь его находится в опасности. Так, может, потому я и оказался здесь? Может, это именно то, что я должен сделать — найти его и уберечь от гибели? Теперь я не сомневаюсь, что Сидиус действительно пытался связаться со мной, и корю себя за то, что так опрометчиво выбросил комлинк.
— Что будем делать дальше? — спрашивает Дуку. — Так же стоять и молчать?
Но я все равно не произношу ни слова. Нет, я не могу озвучить ему все то, о чем подумал, ведь я не должен ему доверять. Его твердость и убедительность были просто обезоруживающими, но с чего я так просто поверил, что он со мной честен? Он не озвучивал мне всей правды о себе. Как и я ему, конечно. Но так и должно было быть.
