На его лице не дрогнул ни один мускул.
— Ты сильно удивишься, но Дарт Сидиус, твой учитель-ситх.
Граф произносит это столь непоколебимо, твердо, не пряча взгляда, что при всем нежелании я не могу отрицать тот факт, что это совсем не похоже на ложь. Я отпускаю его и, опешив, отступаю назад. И откуда только всем, с кем я сталкиваюсь на этой мертвой планете, известно так много?!
— Откуда ты его знаешь? — непроизвольно сам вырывается отчаянный вопрос.
Дуку поправляет воротник и, сложив руки за спиной, задумчиво дает ответ:
— Видишь ли, я джедай, добровольно покинувший Орден, — не спеша, чеканя слова, начинает он приоткрывать истину. — Я давно питал презрение в отношении своих братьев по оружию — слепых, слабых, связанных неактуальным кодексом, погрязших в заблуждениях, рабов коррумпированного Сената! Одно… довольно бесславное событие окончательно укрепило мое желание в корне изменить свою жизнь. Я принял решение и выбрал Темную Сторону. И тогда… Дарт Сидиус нашел меня сам. И дал это, скажем так, «проверочное» задание.
— Но ведь я не должен был здесь быть, — тут же цепляюсь я за малейший повод поставить под сомнения слова графа Серенно.
— Я тоже! — мгновенно отвечает он. — Потому я и не убил тебя — после всего, что здесь увидел и пережил.
Наступает тишина.
Мы не должны были встретиться. Возможно, никто из тех, кто попал сюда, так же не должен был оказаться на Коррибане. Но все мы здесь. И явно не обошлось без необъяснимых обстоятельств. Мне адски сложно допустить сомнения в учителе, я твердо усвоил, что этого делать нельзя. Ведь все действия Сидиуса всегда имели смысл. Испытание? Очень может быть. Скорее, именно так.
— Но это не значит, что я не убью тебя, — обращаюсь я к Дуку, кладя руку на меч. — Ты ведь знаешь слишком многое.
— По факту, если мы будем биться, не важно, кто победит, — с непоколебимым спокойствием отвечает граф. — После этого боя никто не вернется отсюда.
Усталые. Вымотанные. Но несгибаемые. Не допускающие даже мысли о капитуляции. Если мы будем драться на пределе сил — а иначе не может быть — сил у нас не останется. Этот человек абсолютно прав.
— Это верно, — признаю я. И, не вполне отдавая себе отчет, следом озвучиваю отчаянную мысль, касающуюся учителя: — Так не подстроил ли все это он? Не отправил ли он нас обоих в этот ад, чтобы избавиться от двоих сразу? Потому что на самом деле его интересует кто-то третий?
У меня даже есть предположение насчет этого третьего. Энакин. Как я мог забыть про странного человеческого ребенка? Который, похоже, к тому же не видит здесь никаких монстров.
