Однако Маркус закончил. Он поднял голову вверх, лоб покрылся капельками пота от усилий, а руки пахли кровью Фаррелла.
— Да, — сказал он, взглянув на вырезанную метку. — Я думаю, это сделает то, что нужно.
Фаррелл наблюдал сквозь занавесу боли, как странные слова на руке начали сиять золотистым светом, который, казалось, шел изнутри них. Маркус потянулся, накрыл свежую рану обеими руками и, содрогаясь от усилий, призвал ту маленькую долю магии, что осталась в нем, чтобы исцелить рану.
Когда это было сделано и Фаррелл вытер кровь, то с удивлением увидел, что все еще видит слова — светлые, словно шрам от очень старой раны. Маркус выглядел уставшим и разочарованным.
— Прости, — сказал он. — Это все, на что я сегодня способен.
— Все нормально. — прикрыл Фаррелл глаза. Он стоял спокойно и молчаливо, пытаясь понять, изменилось ли что-нибудь в нем, но все оставалось по — прежнему: сильный, со сверх — развитыми чувствами и живой.
Фаррелл открыл глаза и обнаружил, что Маркус смотрит на него, не отводя глаз. Его глаза снова начали мягко сиять золотистым светом.
— За это тебя ждет большая награда, я обещаю. — сказал он.
Фаррелл рассчитывал именно на это.
Глава 9
Мэддокс
После казни с отсечением головы, Мэддокс не мог отделаться от странного чувства, что кто-то наблюдает за ним. Ощущение было мимолетным, длилось всего мгновение или два, но он успел заметить ястреба, спустившегося с неба в центр площади в толпу, затем тот снова улетел, едва парень успел его рассмотреть. Неужели ястреб наблюдал за ним? «Остановись, Меддокс.»
Возможно, Валория права: слушая слишком много фантастических историй можно поразить рассудок. Такие смехотворные теории как ястреб, следящий за тобой — точно работа перетрудившегося воображения.
Но смешно ли это? Как только ястреб улетел, его мысли начали нашептывать имя «Бэкка». К тому же подобное случалось с ним часто за последние дни, во всяком случае, он наблюдал что — что, напоминавшее ему о ней. Бэкка возненавидела бы эту казнь. Фактически, однажды она сказала ему, что ненавидит все в Митике…за исключением его самого.
Она полюбила его тогда, когда даже он сам не любил себя. Она поверила в него, когда он сомневался в каждом принимаемом решении. Бэкка быстро стала самым лучшим другом, который когда — либо у него был.
— И что ты предлагаешь? — спросил Барнабас у Камиллы. — Может нам пойти и потребовать информацию у отрубленной головы?
— Да. — ответил Мэддокс, внезапно выплыв из воспоминаний о девушке — духе. — Я думаю, это именно то, что нам следует сделать.
