Барнабас остановился, повернулся и схватил Мэддокса за плечи. Мэддокс был поражен гневом, полыхавшим в глазах отца.
— Ты никого не убьешь. — прорычал он. — Слышишь меня?
Мэддокс взглянул на него с вызовом.
— Почему бы мне этого не делать?
— Ты уже убивал прежде? Использовал ли свою магию на ком — нибудь, чтобы убить? Отталкивал, бил, перекрывал дыхание, заставлял потерять сознание — да, проделывал все это довольно хорошо. Но убивал ли?
В груди Мэддокса сжалось.
— Нет. Пока нет.
— Ты не убийца, Мэддокс. Ты не должен убивать. Никогда.
Слова Барнабаса не имели никакого смысла впервые за все их знакомство.
— Как ты можешь говорить подобное? Ты сам сказал, кем меня сделала моя магия. Я — некромансер. Моя магия — магия смерти. Убивать — это то, что она свободно позволяет мне делать.
По лицу Барнабаса было видно, как он погрузился в воспоминания.
— Когда я впервые нашел тебя, ты был совсем не таким, как я ожидал. Я ожидал, что ты будешь…темным. Пустым. Потому что обладание темной магией очерняет душу.
Мэддокс был готов рассмеяться; сама идея о чернеющей душе из — за определенного вида магии была абсурдна для него, но Камилла заговорила прежде, чем он начал улыбаться.
— Это правда, мальчик. — сказала она. — Я видела, как это происходит с ведьмами менее могущественными, чем ты, которые по глупости своей пытались усилить природные способности с помощью магии крови. Не имеет значения, насколько добро твое сердце, этот вид темной силы превращает его в черное, холодное и сухое.
Желание смеяться пропало сразу. Мэддокс мысленно вернулся к тому моменту, когда использовал свою магию, когда он действительно направил ее, чтобы страж, который должен был казнить обвиняемую ведьму, упал без сознания. Самое четкое, что он мог вспомнить об этом, кроме неясной и безжизненной внешности жертвы, это ощущение холодной темноты, подымавшейся внутри него. Даже сейчас он не был уверен, испугало ли его это, или ему понравилось.
— Так, и что потом? — сказал Мэддокс язвительным тоном, который он часто использовал в последние дни. — Мы просто позволим Горану уйти?
— Нет. — ответил Барнабас. — Как и ты, я планирую отыскать его. И когда найду, то убью сам. Не волнуйся, у меня нет магии смерти, готовой поглотить мою призрачную душу.
— Тогда дело улажено. — подытожила Камилла, на ее лицо вернулась улыбка. — Теперь давайте сосредоточимся на поисках писца богини, чтобы мы могли выпытать все у него, да?
• • •
Когда они наконец достигли дворца, то обнаружили, что находятся в толпе из по меньшей мере тысячи горожан, собравшихся вокруг королевской площади.
