Не встретив никого внизу, когда они покинули каминный зал, Фруми не удивилась. Для рабочего дня это было обычным. В крайне правом зале от выхода, часто кучковались подозрительные личности мужского пола, поговаривали, что это центровые бандюки, крышующие промышленно-торговую сеть старинной части города. Увидев их валяющимися на полу, она приписала это разборке, и постаралась побыстрее вывести Лёнечку на улицу.
Уже второй раз этот зал сыграл решающую роль в нашей судьбе. Мы с Фрума-Леей, ещё не зная друг друга, любили, время от времени, посидеть в нём с чашечкой кофе и книжкой. И однажды наше время совпало. Не желая мириться с присутствием кого бы то ни было, и тем более уступать излюбленное место, мы так разругались, что не заметили, как пролетели два с половиной часа. Обслужившая нас бармен ушла с работы раньше, а работники кухни, расположенной в другом крыле того же этажа, видя, что стойка пуста и закрыта решёткой, заперли двери лестницы. Соответственно, замыкая кафе на ночь, никому и в голову не могло прийти, что внизу кто-то остался.
Когда стало понятно, что пересидеть друг друга не удастся и пора сдавать позиции, мы обнаружили, что заперты. В нашем распоряжении остались три комнаты, включая каминную, с деревянными столами и такими же стульями. Поначалу мы растерялись, а потом, оценив комичность ситуации, прохохотали почти всю ночь, и так влюбились друг в друга, что за всё время встреч и супружества больше ни разу не ссорились.
К ужасу, поджидавшему их снаружи, Фруми готова не была. Дом был близко, но добраться туда можно было только пройдя по трупам людей. Это – тяжёлое испытание и для взрослого человека, а для ребёнка и вообще невообразимое. А кроме того, Фруми подумала, что это какая-то эпидемия и лучше пойти в обход, через парк. На центральной аллее стояла грузовая машина. Когда они проходили мимо, на них напали и насильно запихали в кузов, наполненный такими же растерянными людьми.
Ночь они провели запертыми в каком-то сарае, а утром всех взрослых выгнали на работу. Ей достался коровник. Весь день она скребла, мыла, кормила и доила, иногда видя в открытые ворота, как во дворе муштруют детей. Вечером её привели на женскую половину длинного барака:
– Спать будешь здесь! Не петь! Не шуметь! Не разговаривать! Сидеть и лежать только на своей койке!
– Я хочу увидеть сына!
– У тебя нет сына! У тебя никого и ничего нет, не было и не будет! Если пройдёшь отбор врача, будешь рожать членов нового человеческого общества!
