Лаки
Спазм проходится по телу, и я сворачиваюсь в позу эмбриона, пока судорога не утихнет. Лихорадочный жар струится по венам, медленно нагревая и успокаивая, потом мышцы расслабляются, и я вытягиваюсь на полу. Я пялюсь на затопленный потолок, пока он не становится чистым голубым небом. Чувствую себя таким одиноким без Белен. Стервятники уже кружат, ожидая моей смерти. Может, я тоже этого жду — просто хочу, чтобы всё прекратилось.
Никогда ещё не чувствовал такой жажды. Мой рот полностью иссушён. Помню, как целовал Белен на прощание, но не помню, как когда-нибудь оставлял её одну.
Ещё одна судорога поражает моё тело, заставляя скрутиться. Прошу лихорадку и дальше расходиться по телу, так, чтобы изжарить мои вены и помочь умереть. Закрываю глаза от пылающего солнца. Могу видеть лишь свои вены, полные наркоты, под закрытыми веками.
Мои глаза вновь распахиваются, и я пропадаю. Но тут Белен склоняется надо мной и заслоняет солнце. Она целует мои губы сладким нежным поцелуем, который утоляет мою жажду и имеет вкус мёда.
Белен
Я возвращаюсь домой после боулинга с Джереми. Это был мой первый раз. Даже несмотря на то, что пришлось ходить в заимствованной клоунской обуви, мне на самом деле было весело. Джереми всё ещё кажется мне странным, но я должна преодолеть это. По крайней мере, он хочет гулять со мной, что уже кое-что значит для большинства людей. Если бы не моя семью, мистер Санчес и Яри, я была бы абсолютно нерешительной тихоней, которая ни с кем не может поболтать.
Мама на кухне делает себе коктейль на завтра, так как она работает на двух работах. Она считает, что мы не можем зависеть от школьной стипендии, ведь мы даже не знаем, сколько получим до следующего года, так что лучше откладывать сейчас. Она планирует самостоятельно помочь мне с колледжем, моя мама самая решительная женщина в мире. Она целует меня, как и обычно, но я чувствую, что что-то не так.
— Ну как, повеселилась с ése (прим. с исп. – парнишка) Джереми?
— Да, было классно, — отвечаю, открывая холодильник.
Не говорю ей, что всё время я думала только о том, как бы Лаки веселился — он был бы таким же естественным и раскованным, как и со всеми своими приятелями. Он бы оборжался, когда мои шары раз за разом попадали в желоб, вместо того, чтобы говорить «хорошая попытка», сверкая ободряющей улыбкой, как Джереми.
— Слушай, Белен, я тут кое-что нашла, — говорит она, вытаскивая мою банку с мёдом и заклинанием.
