– Мир хочу повидать, – уклончиво ответил я. Распинаться перед болванчиком непонятной категории значимости не было никакого желания.
Я кивнул Брану, и мы подались чуть вперед.
– Эту неделю ты нормально себя чувствовал? – зашел я издалека.
– Да, все хорошо.
– И ни странных снов, ни видений?
Тот отрицательно замотал головой.
– Нет. А почему ты спрашиваешь?
Ну, как сказать, подумал я. Есть один недобрый парень, вросший в пень, и у меня есть основания полагать, что в дальнейшем он будет подталкивать тебя на свершение различных опрометчивых поступков.
– Да так. Ничего. Не обращай внимания.
Нужно будет приглядывать за ним. В некотором смысле, я теперь чувствовал персональную ответственность за Брана. Скажи мне кто пару месяцев назад, что я стану всем таким из себя правильным…
Я оглянулся. Холмы уже почти полностью заслонили собой громаду Винтерфелла, оставив на виду лишь зубцы да верхушки башен. Замок казался таким уютным и теплым в окружении бескрайнего дикого Севера.
Меня охватывали двоякие чувства, те самые, что каждый раз возникают при съезде с насиженного места. Каждое такое место неизбежно запоминается и плохим, и хорошим.
Я не знал, вернусь ли я сюда вновь, так же, как и не знал, что ждет меня впереди.
Но скучать точно не придется.
Я хаял Север, называл его скучным и серым, но когда мы ступили на Перешеек, я в очередной раз понял, что нельзя судить поспешно о чем бы там ни было. Смириться с тем, что все познается в сравнении. Всегда есть люди и места намного худшие, чем те, что сейчас тебя окружают.
Полуразрушенная крепость под названием Ров Кейлин, возведенная еще Детьми Леса, была первым кругом в этом гнилостном аду. Некогда стенами Рву служили огромные блоки из черного базальта, десяти метров в высоту, но прошедшие века раскрошили вулканический камень почти до самого основания, а кое-где и вовсе утопили под землю. От двадцати сторожевых башен осталось всего три, и лишь одна пребывала в относительном благополучии. Вторая отклонилась от вертикали на десяток градусов и грозила упасть каждую секунду, третья выглядела так, будто верх ее почти полностью откусил гигантский зверь. Осталась лишь часть смотровой площадки и пара зубцов.
Четырнадцать долгих дней, за каждый из которых я успел не единожды проклясть все на свете, королевский отряд следовал по извилистой узкой дороге, единственной относительно твердой земле в округе, почти никогда не наблюдавшей солнца; серые тучи закрывали беспросветным низким саваном все небо до самого горизонта. Тяжелый липкий воздух, в котором смешались неповторимые ароматы гниющих растений, болотных испарений и мертвечины.
