Инстинкты побудили его развернуться, а меч внезапно оказался в руке, словно по собственной воле. Первого зверя он разрубил надвое, выплеснув его дымящиеся внутренности на медленно пульсирующую землю. Тот завопил и задергал конечностями в воздухе, отказываясь умирать. Олеандр наступил ему на череп несколько раз, пока зверь не затих, и повернулся, не прекращая петь. Другой решил подняться по навесу из плоти и кости, но Олеандр заметил, как зверь осторожно подбирается к нему, и услышал, как стучат зазубренные конечности. Он опустил руку к пистолету.
Позади раздался скрежет.
— Умно, — проговорил он и, выхватив пистолет, резко обернулся и выстрелил. Мерцающий зверь бросился вперед, но тут же рухнул на землю. Олеандр крутанул меч и сделал выпад назад, пронзив второго зверя, прыгнувшего на него с высоты. Когти заскребли по силовой броне, вытянутые челюсти бесцельно защелкали. Глаза-целеискатели сканировали лицо воина в поисках уязвимых мест. Олеандр сделал шаг назад и ударил мечом в одно из искривленных деревьев, сбрасывая умирающее животное с клинка.
Он потыкал дергающееся существо оружием. Его создала не природа, что было очевидно по блестящим перьям и сенсорам, выступающим из плоти, как шипы. Впрочем, природа на этом мире и не властвовала. Сторожевых зверей выращивали в резервуарах из базовых кислот, растягивая и обрезая до нужной формы. Он лениво поднял меч и попробовал едкую кровь, замаравшую клинок.
— Пикантно, — сказал он, — С легким намеком на настоящую. Лучшая твоя работа на данный момент, повелитель.
Олеандр улыбнулся собственным словам. Долго он не пользовался этим обращением — с тех пор, как покинул эту планету. С тех пор, как его повелитель и владыка Урума изгнал его за преступления. Олеандр тут же прогнал эту мысль. Воспоминания причиняли боль, и погружаться в них было все равно что трогать зараженную рану. Удовольствия это не несло — только муку. Некоторые последователи Слаанеш утверждали, что эти два ощущения — одно и то же, но Олеандр знал, что это не так.
Он пнул до сих пор конвульсивно дергающееся тело и отвернулся. Поблизости что-то застучало. Характерный стук серебристых конечностей был единственным шумом, которым сторожевые звери себя выдали. Несколько из них вырвались из неестественного подлесья и бросились к нему. Глупо было думать, что их будет всего трое. На этой планете неумеренность была такой же добродетелью, как и везде.
— Что ж, промедление смерти подобно, — произнес он, кидаясь им навстречу. Их было не меньше десяти, однако они двигались так быстро, что точно сосчитать не получалось.
