— Король один? — спросил вошедший.
Камердинер встал и, сняв с него пальто, отвечал на ломаном немецком языке, с сильным английским акцентом:
— У Его Величества тайный советник Лекс.
— Доложите обо мне.
Камердинер громко стукнул в дверь короля. Чистый, приятный голос Георга V отозвался: «Come in!»[33]
Камердинер вошел и через несколько минут вернулся.
— Король просит господина Мединга подождать минуту. — И он отворил дверь в приемную, куда и вошел господин Мединг, член правительственного совета и государственный секретарь.
Приемная была пуста, и вошедший сел на широкий диван.
Через пять минут дверь снова отворилась, и появился пожилой, немного сутуловатый человек, со снежно‑белыми волосами и усами, в ганноверском генеральском мундире с золотыми аксельбантами. Это был генерал‑адъютант Чиршниц, правая рука короля в военном деле. Мединг приподнялся со словами:
— С добрым утром, ваше превосходительство.
— Здравствуйте, здравствуйте! — отвечал генерал, кладя на стол большую сложенную карту. — И вы так спозаранку? Придется долго ждать? Надеюсь, вы не надолго.
— У короля тайный советник Лекс, и он, вероятно, пишет письма. Как долго это продолжится, неизвестно. Что же касается меня, то я не отниму у короля много времени.
Генерал плюхнулся в кресло и глубоко вздохнул.
— Знаете, любезный Мединг, сколько мне приходилось ждать в моей жизни? — И он вопросительно посмотрел на своего собеседника.
Мединг только пожал плечами в знак недоумения.
— Восемь лет, семь месяцев, три недели и четыре дня! — отчеканил громко генерал.
Мединг не мог удержаться от улыбки.
— Прекрасная школа терпения, ваше превосходительство.
— У меня есть книжечка, — продолжал генерал, и в тоне его звучали не то юмор, не то горечь, — в которую я вписывал каждый день, сколько времени мне приходилось проводить в приемной. До сегодняшнего дня итог составляет восемь лет, семь месяцев, три недели и четыре дня. Что вы на это скажете? Говорят, мне шестьдесят восемь лет, но это неправда — я прожил только пятьдесят девять лет пять месяцев одну неделю и три дня, остальное время я ждал.
И генерал с выражением покорности судьбе поудобнее устроился в кресле.
— Я должен признаться, — отвечал Мединг, — что мне подобная идея никогда еще не приходила в голову. Я предпочитал оставаться в неведении и без оглядки топить в Лете темные моменты, которые приходится проводить в этой salle des pas perdus[34].
— Вы еще молоды и не предаете значения времени, — отвечал генерал, — но я…
