— Боже мой, — сказал я. — Это ужасно.
— Нет, — сказал он. — Это карма.
— Итак, что сделал этот парень, чтобы разозлить тебя достаточно, чтобы заставить подкинуть гремучую змею в свою машину?
Он прочистил горло.
— Он был ужасным ублюдком. Однажды он назвал одну девушку толстой свиньей. Сказал ей, что нужно отказаться от закусок. Затем он позвал одного из учеников, который был латиноамериканцем, назвав его «латинос». Последняя капля, по крайней мере, для меня? Он назвал меня педиком.
— О, ничего себе, — я шумно сглотнула. — Настоящий мудак.
Хотя это не оправдало бы предполагаемое наказание Лэса, называть его педиком было недопустимо для учителя — или кого-либо еще, если уж на то пошло. Сначала мне стало жалко учителя, но после того, как я обдумала это, начала смеяться.
— От ужасного до смешного? — спросил Фрэнки.
— Я просто думала о том, что сказал Лэс. Невозможно, чтобы змея, помещенная в машину человека в сентябре, оказалась на его заднем дворе весной. Лэс был прав, это была другая змея. Это было кармой. И это была его вина. Он должен был пойти в больницу, а не пытаться выковырять инфекцию карманным ножом. Он получил то, что заслужил.
— Аминь, — сказал Лес.
— Аминь, — повторил Фрэнки.
Я одобрительно кивнула, соглашаясь.
— Аминь.
И в этот момент я сделала мысленную пометку никогда не злить Лэса.
Я бы не назвала Келли рассерженной — или даже безумной, если на то пошло. Если бы мне пришлось выбирать одно слово, исходя из того, что я видела до сих пор, то это было бы ярость. Она была настолько взвинченной, что плевалась, когда говорила.
— Ты, — она указала на Бобби. — Ты, — указала на меня. — И ты, — указала она на Лэса. — Бросайте свое дерьмо и тащите задницы на кухню.
Мы были на зале, слушали истории Лэса о его поездке на байке от Хэндерсона до Вашингтона, округ Колумбия, и о людях, которых он встретил по пути. С моей точки зрения, похоже, что он изменился после того, как была снята сцена в гараже.
Стал более расслабленным.
— Не смей приказывать мне, как какой-то долбанной собаке, — отрезал Лэс. — Если хочешь что-то от меня, попроси.
Прищурившись, Келли поставила руку на пояс и выпятила бедро.
— Ты гей. Не могу в это поверить. Гей. Байкер-гей. Ты не потрудился сказать мне, Лэсли. Я буду разговаривать с тобой так, как захочу.
Лэс стал двигаться в её сторону.
— Ты, мать твою, точно не будешь.
— Ты засунул свой член в рот моего бригадира.
Он усмехнулся.
— В его жаждущий рот.
Я посмотрела на Келли, усмехнулась и пожала плечами.
