Жутковато; однако в контексте эти славословия порабощению звучат комично: во-первых, Германия не сделала для мальчика ничего особенного — в военном лазарете его помыли, подстригли и смазали ссадины; во-вторых, выданную ему новую одежду немцы наглым манером изъяли из французской лавки, причем об этом знают и слушающий, и говорящий, но офицер не догадывается, что англичанин был свидетелем мародерства.
Роман Шюта не просто, вернее — не только антивоенная книга. Морально-философская позиция автора здесь далеко неоднозначна. С одной стороны, он солидарен, как можно заключить из сюжета, с патриотической позицией, которую облекает в слова девушка-француженка, невеста убитого летчика — сына Хоуарда: «Каждый человек — или француз, или англичанин... Нельзя быть сразу и тем и другим. Когда родина в беде, надо оставаться на родине и помогать ей, чем только можешь». Шют безоговорочно выступает за сопротивление и, как подсказывает его другой военный роман, «Совершенно секретно», готов оправдать уничтожение супостата любыми средствами, коль скоро это поведет к торжеству справедливого дела.
С другой стороны, патриотизм включен автором в более широкую систему общечеловеческих ценностей и, нетрудно заметить, занимает в ней подчиненное место; есть вещи и поважнее, например, свобода и жизнь человека. В изображении Шюта тяготы оккупации оттеняют, резче прорисовывают незыблемость и непререкаемость древних заветов веры, надежды, любви, олицетворением которых выступают дети. Утверждение человечности вопреки всему, рождающуюся из перипетий сюжета мысль о том, что жизнь одного отдельного человека так же свята, как существование всего человечества, можно, очевидно, назвать главным философским итогом «Крысолова».
Среди иллюзий, с которыми расстается герой романа, одной из первых гибнет такая: все плохое, страшное, гибельное, что случается в мире, происходит где-то там и с другими, здесь и со мной этого быть не может. В подтексте книги проводится идея сопричастности судьбы одного человека судьбам человечества в целом. С особой силой тема неделимости цивилизованной вселенной, Земли как обжитого человеком космического дома звучит в самом знаменитом романе Невила Шюта — «На берегу».
Это книга о вымирании человечества после третьей мировой, она же первая ядерная, войны.
Американский режиссер Стенли Крамер в 1959 году выпустил фильм, снятый по этому произведению. Невила Шюта картина в восторг не привела (ряд сюжетных лийий романа претерпел в ней изменения), однако собрала толпы зрителей во многих странах. Торжественная премьера ленты, которая трактовалась у нас тогда только как антивоенная, состоялась одновременно в нескольких столицах мира, в том числе в Москве, хотя картина и была запрещена для проката в Советском Союзе. В ряду многочисленных произведений-предупреждений и так называемых ядерных антиутопий «На берегу», книга и фильм, твердо занимает первое место и, видимо, будет занимать еще долго.
