Вокруг простиралась степь — широкая, раздольная, по-весеннему сочная, зеленая. Конечно, небольшой отряд не устоял бы здесь против превосходящих сил противника. Поэтому Платов, не ожидая нападения, отравил вперед часть казаков, чтобы хоть на короткое время отвлечь внимание татар, а остальным приказал окружить лагерь повозками, груженными мешками с зерном — построить «вагенбург». Потом подозвал к себе двух известных в полку удальцов и сказал:
— Скачите к подполковнику Бухвостову, донесите ему о бедственном положении нашем, просите о помощи. Прорветесь — избавите нас от погибели. А если случится положить живот свой, помните: смерть во спасение собратий по ратному делу увенчается Всевышним в царствии небесном…
Хлестнув лошадей, казаки пустились галопом, переправились на правый берег реки и скоро скрылись за горизонтом.
Между тем татары пришли в движение и стали охватывать транспорт с фронта и флангов. Платтов, вскочив на телегу, обратился к казакам:
— Друзья мои! Смотрите, какая сила нехристей идет. Победа или славная смерть — другого выбора у нас нет. Не будем мы русскими, не будем донцами, если устрашимся врага. Бог поможет нам отразить его злые замыслы…
Татары неожиданно остановились, выслали парламентеров, которые «с угрожением» предъявили защитникам «вагенбурга» требование «пойти живыми под их подданство», то есть сдаться в плен.
Ответ представителям крымского хана был дан достойный.
— По долгу присяги, учиненной Ее Величеству, мы отказываемся принять ваше требование. Из укрепления нашего не выйдем. Умрем за веру христианскую, но живыми в руки ваши басурманские не отдадимся. — Так Платов передал в своем рапорте начальству слова безвестного донского офицера, встречавшего парламентеров противника>{9}.
На этом переговоры кончились. «Друг с другом простясь», казаки «вступили всяк в свою должность».
Спешив половину всадников, Девлет-Гирей бросил их на штурм «вагенбурга». За пехотой двинулась конница. Степь огласилась ревом многотысячной толпы, которая, казалось, сметет сейчас все на своем пути. Но картечь и град ружейных пуль остановили атакующих.
Первый натиск был отражен. Затем последовали второй, третий, четвертый… Подступы к укреплению были завалены трупами неприятелей. С неистовым фанатизмом татары лезли по телам своих товарищей, и казаки едва успевали отбиваться от них. Уже ранены есаулы Куприков и Полухин. Вышли из боя отважные хорунжие Королев, Калмыков, Михайлов и Терентьев. Звуки выстрелов, лязг металла, крики и брань сражающихся, вопли изувеченных и ржанье ошалевших лошадей — все это, сливаясь в сплошной, страшный гул, создавало картину кровавого ада, хозяйкой которого была смерть. И как тут было не придти в отчаяние.
