…Вечер. Фридрих склонился над учебником. Хорошо, что удается быстро ухватить основную суть урока и не тратить время на зубрежку. Задумавшись, он рисует на полях тетради древних воинов. Он придает их лицам жестокое, коварное выражение, любуется своей работой и улыбается: все воины похожи на приятелей отца. Тут же карандаш выводит линии корабля, идущего на всех парусах. Фридрих открывает шкаф и вытаскивает из заветного угла тетрадь со стихами. Скрип двери заставляет мгновенно повернуться. Один за другим в комнату проскальзывают, словно гномы, младшие братья и сестры.
– С чем пожаловали, господа?
– Поиграй с нами…
– И сказку расскажи…
– И научи стойку делать…
– Уф! Ну ладно, пошли в сад!
Едва он вернулся в свою комнату, как его позвали вниз: пришли гости.
Почти каждый вечер у них собираются владельцы местных прядилен, деловые люди, братья по религии. Их жены благосклонно поглядывают на Фридриха: первенец фабриканта Энгельса – завидный жених для дочерей. Фридрих присоединяется к сверстникам, вступает в оживленный спор о лошадях.
За ужином начинается разговор о новой пароходной компании. Это довольно выгодное вложение капитала… Да вот аристократы-чиновники из Берлина почему-то чинят препятствия.
– Вы слышали, говорят, господин Гревитц читает светские романы?
– Какой ужас! Безбожник!
– А господина Куртменгеса третьего дня видели в Эльберфельде на концерте! Такой, казалось, приличный человек был.
– Боже, как погрязают люди в грехе!
– Ну, а я приметил это за ним, еще когда он сшил себе сюртук с синеватым отливом. Такому вертопраху ни один сын веры не должен оказывать кредит!
Расправившись с конкурентом, переходят к разговорам о главном враге – о рабочих.
– Эти негодяи немедленно пропивают все, что получают.
– А бог с кого спросит? Ох, грешник я: слишком много плачý.
Фридрих смотрит на эти благообразные физиономии и вдруг вспоминает лицо того мальчишки, своего тезки. Голодные глаза, худые черные пальцы… Ах вы лицемеры! «Платим много»!
Фридрих почувствовал, что если послушает эту беседу дальше, то не сможет сдержаться. Лучше уйти.
У входа в темный винный погреб висит зажженный фонарь. Фридрих подхватывает его и, высоко подняв перед собой, идет в глубь сада. Пожилая служанка, несущая в подоле фартука на кухню фрукты, едва не роняет их. Господи помилуй, куда это он с огнем, ведь еще совсем светло!
