– Ну, как вам понравились мои стихи во вчерашнем приложении? – томно допрашивал он своего собеседника.
«Горничные рыдали от восторга», – мысленно ответил Фридрих, вспомнив, как хохотал над любовными виршами местного поэта. А спрашиваемый, промычав что-то неопределенное, вдруг заметил:
– Между прочим, у вас появился опасный конкурент. Редактор собирается печатать стихи господина Фрейлиграта.
– В самом деле? – огорчился господин в зеленой шляпе. – Но, вероятно, он долго здесь не задержится: быть хорошим поэтом и хорошим конторщиком… невозможно.
– Не скажите. Господин Эйнер говорил, что это его самый добросовестный и способный приказчик.
– И все же… Ну был бы он хоть чиновником, как Гёте… Но поэт, литератор – и вдруг приказчик?
«Дубина ты, братец!» – вздохнул Фридрих, шагая дальше. Стихи Фрейлиграта знает вся Германия. Они так музыкальны, что их хочется петь.
У солидного каменного дома с вывеской «Эйслер и сыновья» Фридрих замедлил шаг, заглянул в окно. За какой из конторок сидит поэт?
– О, Энгельс, ты что тут делаешь? – учитель французского языка из его старой школы в Бармене, Шифрин – автор известного во всей Европе учебника, улыбаясь, протягивал ему руку. Рядом с ним учитель литературы Костер.
Фридрих не успел ответить. Из конторы вышел молодой человек, худощавый и стройный.
– Опять опоздал, Фрейлиграт! – воскликнул Костер.
– Зато теперь я свободен!
Вслед за Фрейлигратом из конторы вышел молодой купчик. Он неуверенно топтался рядом с поэтом, видимо, страстно желая, но не решаясь принять участие в литературной беседе.
– Вы хотите что-то сказать? – повернулся к нему Фрейлиграт.
– Я только… – Купчик смутился. – Я хотел сказать, что ваша «Прогулка по морю» – прекрасные стихи.
– Вот как? Лестно. Что же именно вам в них нравится?
– Что они зовут… зовут… – путался купчик.
– Куда же?
– Подальше от Германии, – упавшим голосом ответил незадачливый ценитель поэзии.
Все расхохотались, и Фридрих громче всех.
– А вы не согласны? – вдруг неожиданно обратился к нему поэт.
– Не согласен! «Прогулка» ведь навеяна «Белоснежкой», немецкой народной сказкой. Так что если она и «зовет», – насмешливый поклон в сторону купчика, – то отнюдь не за границу.
Все снова засмеялись, и, откланявшись, Фридрих ушел.
– Любопытный, должно быть, паренек, – сказал, глядя ему вслед, Фрейлиграт.
– Прирожденный лингвист, – заметил Шифрин. – Я получил истинное удовольствие от занятий с ним. Французский и английский он знает теперь не хуже меня.
