Больные обступают Александра Капитоновича и со слезами на глазах, выступившими теперь отнюдь не на почве насморка, благодарят профессора за то, что он избавил их от такого бича, как сопливость. Да, обычно ведь и слезы сочетаются с легким посапыванием и носовыми выделениями. Но тут мы не видим ничего подобного: все плачут, а ни у кого не покраснел нос. Ни единой капли не видно на усах — бритых или не бритых, под ноздрями женщин любого возраста…
Но как же достигается такая стопроцентная денасморкизация? С этим вопросом мы, естественно, обратились к А. К. Пурыскину. Профессор ответил нам так:
— Вы видите эту трубку, которая выходит из того утолщения бака-яйца на уровне ваших глаз? Из нее-то и брызжут нейтронопротоны прямо в носовую полость больного примерно с быстротой двенадцать-восемнадцать тысяч квантоамперошухеров в секунду. И, поступая на слизистую оболочку облучаемого субъекта, они превращаются в кисловатые купоросы с уклоном в марганцевую альфа-эмульсию. И вот вам результат: явления насморка исчезают бесследно, и притом раз и навсегда…
Мы вышли вместе с излеченными пациентами в постпроцедурник. Это — большая комната, где отдыхают после волнений изотопнутые индивидуумы. Наше внимание привлек пожилой гражданин. Назовем его товарищ Пэ. На наш вопрос старик ответил, не в силах скрыть свою радость:
— Пятьдесят шесть лет я ждал этого момента. Меня еще в детстве дразнили сопливым. Не допускали до некоторых видов работы в системе народного питания, где я служу. А теперь… Теперь моя судьба круто пойдет кверху… Спасибо профессору Пурыскину за то, что он натворил с моим носом!..
А сидящий рядом с ним веселый молодой пациент шутит:
— Да уж, знаете, наш профессор оставил с носом этот самый насморк, а нам всем возвратил носы по прямому назначению. Теперь я и нюхать могу, и без галош выходить в дождь, и… и… чихать мне теперь на все простуды! — неожиданно закончил он, быть может нелогично по форме, но очень верно по существу…
Г. Очерк авиационный (оборонный)
В таком очерке должна присутствовать полная непонятность того, что описывается. Зачем? А в видах сохранения военной тайны. А не разглашая военной тайны, очеркист не разглашает одновременно и собственной полной неграмотности в данном вопросе. Как видите, обоюдная польза. Пишется авиаочерк примерно так:
…В кабине самолета последней конструкции ЛЯП-18, можно сказать, целая лаборатория. Тут тебе и разные винтики, и ручечки, и пружинки, и пробирки, и колесики, и рычажки, и висюльки, и пипочки, и пупочки. Разобраться в такой чертовщине нет никакой возможности, да и не надо: каждая пупочка, каждая пипочка сопряжены с секретами нашей обороны. Я гляжу на все это и стараюсь не запоминать ничего…
