— Полощите! — приказал недруг.
Полоская, Копунов искоса взглянул на маленького врача и вдруг почувствовал, что очень боится этого медицинского работника. Встать бы сейчас с кресла и объявить во всеуслышание: «Я у этого доктора лечиться не буду: он мне враг и вредитель. Он мне нарочно делает больно!..»
Но что-то мешало. Не было нужной смелости. А вдруг не поверят, засмеют…
Липкин прикрикнул:
— Хватит полоскать. Откиньте голову повыше!.. Так!.. Рот, рот шире откройте!..
— Вву-ву-вой-вой-вой!.. — стонал Копунов, а уже копошилась такая мысль: «Ладно, ладно!.. Тут ты хозяин. Зато приду домой, не то что столик — всю обстановку тебе в щепки разнесу!..»
— Полощите!.. На сегодня — хватит. Придете ко мне послезавтра. Я вам такое лекарство положил, оно должно пролежать в зубе два дня.
— Какое лекарство? — машинально спросил Копунов.
— Мышьяк. Сестра, просите следующего.
И доктор отошел к умывальнику, а Копунов поплелся домой.
Растревоженный зуб болел, пожалуй, еще больше.
— Доктора эти тоже, — ворчал Копунов, медленно шагая по улице. — Только личные счеты умеют сводить при помощи медицины… И чего он мне туда запихал?
Вспомнив ответ доктора: «Мышьяк», — Копунов остановился, как пораженный молнией. В зубе возникла такая боль, что, казалось, там что-то даже задребезжало.
— Мышьяк!.. Яд!.. Ах, боже мой!.. Это же — смертельно! Отравили! Отравили меня враги мои!!
Качаясь, хватаясь руками за стены, воя от ужаса, Копунов направился прямо в милицию.
— Деж… дежурного мне! — прохрипел он у барьера в приемной комнате отделения милиции.
— Ну, я дежурный, — ответил подтянутый лейтенант, одетый по всей форме и даже имевший на голове фуражку.
— Товарищ дежурный, меня сейчас… меня отравили… Помираю!
— Кто отравил? Чем? — серьезно спросил лейтенант.
— Враги мои. Персональные мои враги… То бишь один враг… Отравил мышьяком…
— Мышьяком? — Лицо у дежурного стало еще серьезнее. Он вынул из ящика бумагу, взял в руку перо и, приготовившись писать, задал вопрос:
— Много выкушали вы этого — мышьяку? И как давно?
Копунов пожал плечами:
— Да минут пятнадцать назад… А сколько, этого я вам не могу сказать… Ну, сколько может войти в один зуб?..
— В какой зуб?!
— В обыкновенный зуб… Вы сами поглядите…
И Копунов, раскрыв рот, стал пальцами отворачивать губу, чтобы виднее было, какой именно зуб отравлен.
— Вы что, гражданин, насмехаться сюда пришли? Да? — Голос у лейтенанта теперь звучал сурово и сдержанно.
— Почему насмехаться? — робко пробормотал Копунов. — Я же говорю: в меня мышьяк ввели… Вот сюда вот… уидите?.. Уот у этот у зуб…
