Беременная, напуганная, потерянная в свои восемнадцать, я сутками не выходила из комнаты в общежитии. Я не осознавала, насколько была разбита.
Когда я приехала на похороны Кеннеди с уже заметным животом, все, кто знал меня, поняли, что произошло. После службы ко мне подошла мама Кеннеди, взяла за руку и отвела в сторону. Она переживала, а я была совершенно разбита. Она сказала, что хочет защитить меня, раз уж ее сын не может больше.
Я ответила, что я в порядке, и что ребенок не от Кеннеди. Также сказала родителям, что не знаю, кто отец ребенка. Они были очень разочарованы.
Я не могла. Я не была готова. Трейс напоминала мне Кеннеди, и это причиняло сильную боль. Я не хотела больше грустить. Мне хотелось спрятаться.
Я была слишком замкнутой и не могла допустить, чтобы они узнали о моей лжи. Трейс Дэйнс не знала, что стала бабушкой. Мои родители не знали, что Аннетт никогда не увидит своего отца.
Аннетт росла, и каждый день все сильнее напоминала мне его. Порой мне становилось очень грустно, и я не знала, что делать. Однажды она спросит меня про отца, и я не знала, что ей сказать.
Ее отец погиб еще до ее рождения. Его нельзя было спасти. Он умирал, когда я впервые призналась ему в любви. Я поступила безрассудно и впустила ее в мир, где у нее не будет отца. Я сделала это не нарочно, но это не было ошибкой.
Я любила свою малышку и была счастлива, что она у меня есть. Но она всегда будет отличаться от других детей. У нее не будет отца, а я больше никогда не полюблю мужчину настолько сильно. Мы каждый день будем чувствовать утрату, потому что его нет с нами.
Ей трудно будет смириться с этим, когда она вырастет и поймет все сама. Я боялась, что этот день скоро наступит, что мой ребенок отвернется от меня, поймет, кого нужно винить.
Я снова глубоко вздохнула и подъехала к своему парковочному месту возле дома.
Я получила диплом медсестры, работала неполный рабочий день в маленьком госпитале недалеко от дома. Аннетт сказала бы, что я спасаю жизни, но это было не совсем так. Я помогала больным, старалась сделать каждый их день лучше, общаясь с ними. Но я никого не спасала. Некоторые умирали, а некоторые выздоравливали, иногда дольше, чем ожидалось. Как правило, процесс выздоровления шел, как и предписывал врач. Моя помощь никак на это не влияла
Пациенты шли своей дорогой, независимо от того, была я рядом или нет. Я была лишь помощником на пути к выздоровлению, но не была лекарством.
