— Боже, дай мне терпения, — просила я про себя, — оно мне так необходимо.
Сегодня понедельник. Дениз в отчаянии посмотрела на меня, как только я вышла из лифта.
— Он звал тебя больше часа, Уиллоу, — прошептала она с широко раскрытыми глазами. — Будто он бедная трудяга-мамочка, а ты бездельник папаша. Я пыталась зайти к нему и спросить, могу ли я помочь, но он сказал мне выметаться, — вспыхнула она, тряся головой. — Мне очень жаль, подруга.
— Обещай считать меня красоткой, даже когда я повыдергиваю себе все волосы, — простонала я, грубо впиваясь пальцами в свои короткие волосы. Меня не волновало, что с одной стороны они слегка оттопыривались — Дениз это рассмешило, но я оставалась серьезной. Мне казалось, я сойду с ума.
— Удачи, — ей удалось выдавить улыбку.
Я неловко кивнула:
— Спасибо, — и направилась в палату двести девять.
— Что случилось, Уайатт? — прикрыв за собой дверь палаты, я скрестила руки на груди. Он жалобно посмотрел на меня.
Это не был взгляд, умоляющий о помощи, это был взгляд, утверждающий, что этот пациент собирается превратить мою жизнь в ад. Вот таким был его взгляд.
Я больше не сочувствовала ему. Он лишился тех крупиц моей симпатии еще в первое утро нашего знакомства.
Он облизнул губы.
— Чешется, — сказал он, указывая здоровой рукой на загипсованную.
Я раздраженно нахмурилась:
— Так бывает, Уайатт. Ничем не могу помочь.
Теперь нахмурился он.
— Уиллоу, не могли бы вы принести мне палочку или что-то вроде того? У меня из-за этого уже глаз дергается, — и поманил меня подойти ближе. Я подошла, и он раскрыл глаза шире.
— Видите? — настаивал он.
— Ваш глаз не дергается, Уайатт, — вздохнула я.
Он покачал головой:
— Если не можете помочь, тогда позовите доктора Венис, — продолжил настаивать он.
— Вытяните руку, Уайатт.
Он нахмурился и спросил:
— Зачем?
— Просто вытяните, — попросила я.
Он повиновался, и я быстро ударила его по руке своей ладонью. Он злобно на меня посмотрел и отдернул руку.
— Больно? — спросила я, не дав ему начать жаловаться.
— Да, какого черта это было?
— Я знаю, в чем дело, — прервала я его.
Он прищурился, глядя на меня:
— И в чем же?..
— Вы ребенок, — вздохнула я. — Просто ребенок. Возможно, с годами вам полегчает.
Он уставился на меня, качая головой.
— Принесите мне уже мой завтрак, пожалуйста. Вам придется кормить меня, так как я не в состоянии есть сам.
— Молоко или апельсиновый сок? — выдавила я подобие улыбки.
Он моргнул и невозмутимо произнес:
— Апельсиновый сок. Я уже говорил вам, что у меня непереносимость лактозы.
