Тысячи раз Фурье видел все это. Но здесь он особенно остро почувствовал нелепость, полную бессмысленность существующего устройства человеческой жизни. Люди обманывают себя и других, делают жизнь запутанной, сложной и невыносимой.
Яблоко, яблоко… Дело не в нем, конечно. Это лишь капля, переполнявшая чашу, звено в цепи.
Неужели нет выхода, неужели нельзя все изменить, устроить жизнь человеческую разумно, целесообразно, чтобы никто никого не обманывал, чтобы все были счастливы?
Впоследствии Фурье сравнивал это яблоко ценой в десять су с яблоком, упавшим, по преданию, на голову Ньютона и послужившим толчком к открытию теории тяготения.
Фурье утверждал, что в мире было четыре знаменитых яблока: два гибельных – яблоко Евы и яблоко Париса, из-за которого возникла троянская война; два благотворных – Ньютона и его.
Сперва смутно, потом все яснее и отчетливее Фурье как бы видит внутренним взором другой мир – дворцов и солнечных домов, зеленых парков, доступных всем, мир радостных людей. Содружество людей, которым не из-за чего враждовать, они вместе работают и отдыхают.
Странная жизнь была у торговца Шарля Фурье. Он торговал, ненавидя торговлю. Он жил в обществе, которое ненавидел, понимая его несправедливость. Он хотел рассказать людям о том мире, который видел так ощутимо реально, но, лишь начиная говорить, сталкивался с непониманием и насмешкой.
Наверное, в мире не было другого такого торговца, как Шарль Фурье, который бы не горевал, полностью разорившись. А это было действительно так. Революционная буря, гремевшая над Францией в конце восемнадцатого столетия, крушила и не такие твердыни, как лавка Фурье. Монархисты, стремившиеся сохранить Лион от армий якобинского Конвента, использовали все имущество Фурье: и тюки с хлопком – на сооружение баррикад, – и продовольствие, и другие товары.
Полтора года свободный от всякой собственности, Шарль Фурье живет жизнью солдата революционной армии.
На всю жизнь осталась у него любовь к армии, воинскому порядку, особой эстетической стороне воинского строя. Красные и синие мундиры, блестящая сталь штыков, тяжелая ткань знамен – все это воспринималось им слитно, как единая, красочная, организованная сила, как некое многоликое живое существо. Люди, слитые в коллектив, имеющие общую цель, единый план жизни – это великая сила, перед которой не устоит ничто. Он особенно понял это в армии. Много раз впоследствии, уже старым человеком, выходя со своей тихой улицы Сен-Пьер-Монмартр на Елисейские поля, Фурье не мог не остановиться, видя воинский строй и слыша дробный неумолимый нарастающий шаг гвардейских полков и перестук барабанов. В эти минуты он забывал о том, что это уже не те революционные войска, которые наводили ужас на всех европейских монархов и защищали республику. Эти полки, послушные разным монархам – и Бонапарту, и Карлу X, и даже толстому королю-буржуа Луи Филиппу, – часто защищали неправое дело.
