Тремя отрядами во главе с Прокудиным, Левашовым и Микулиным беспрепятственно перейдя ещё не вскрывшуюся Клязьму и миновав посады, нижегородцы обложили острог, встреченные жидкой и разнобойной пальбой нерадивой стражи. Расторопные владимирские мужики сами же поскидали стрельцов со стен и распахнули ворота. Швыряя бердыши и пищали, смятенным скопом бежали тушинские приспешники от ворвавшейся в острог конницы. Лишь кое-где из-за домов ещё бухали самопалы да самые отчаянные рубаки, пожалев невывезенное добро, не щадя своих голов, малыми кучками безнадёжно бросались в схватку. Но их быстро укротили.
Несколько сразу переметнувшихся от Вельяминова дворян, не мешкая, ворвались к нему в покои, выволокли воеводу на мартовский ноздрястый снег, повозили лицом по насту, стали вязать. Подоспели микулинские конные стрельцы, весело глядели, как подрезанным боровом с вытаращенными безумными глазами бился на снегу воевода, громко крича и путая верёвки.
В сторонке у крыльца, изумлённо раскрыв рот, истуканом застыл писец Прошка с бумажным столбцом в руке.
— Эй ты, расхлебеня, — закричал ему стрелецкий сотник, — подсоби-ка молодцам, а то они уж взопрели!
Прошка где стоял, там и бросил столбец, с готовностью подбежал на подмогу. Стрелец проткнул бумагу копьём, снял с острия, протянул товарищу.
— Чти!
— «Господину пану Яну Петру Павловичу Сапеге...» — начал, запинаясь, читать тот.
— Ишь ты — «господину»! — презрительно скривился сотник. — Кому господин, а нам вороний высидок. Вези сию грамотку к Микулину.
Ничего не ведая про внезапное нападение нижегородцев, запоздало по указанию Сапеги направленный из Суздаля отряд головы Семёна Голенкина усмотрел на подходе к Владимиру выбежавшую оттуда в поле реденькую толпу. Впереди её резво мчались на трёх возках братья Хоненовы, успевшие прихватить с собой впрок уложенные сундуки. Распознав своих, Сёмка, Федька и Тишка разом замахали длинными рукавами:
— Ой вертайтеся! Ой лихо в городе! Ой Шереметев город взял!
Доподлинно зная от лазутчиков, что Шереметев в Нижнем, не слыша пальбы и криков в городе, Голенкин напустился на трусов:
— Вам с Вельяминовым кажинный день конец света мерещится. Не вы ль по зиме город переполошили из-за своих прозёванных кляч, слух пустили, что на вас целое скопище татей наскочило? Посадские, разумею, шалят, а вы уж и ноги в руки!
Первыми супротивниками на пути Голенкина оказались обозники Кузьмы. Договариваясь о постое, они скопились у крайних дворов со своими возами. Узрев сермяжников, Голенкин окончательно уверился в том, что в городе взбаламутились посадские и съехавшиеся окрестные мужики. Головная сотня его конницы с маху полетела на обоз.
