— Почали лютовать — не отступят, — сокрушаясь, рассудил бывалый Огарий. — Яз хоть курицей с воеводского двора поживился, будет за что муки принять, а ты, милай, безвинно пострадаешь.
Вчера Огарий на что-то надеялся, сам бодрился и Фотинку утешал, а теперь, после бессонной ночи, притих, скукожился, лицо в хламидку прятал, будто, поведав о подлости человеческой, вконец разуверился в милосердии божьих разумных тварей.
— Не бывать тому! — осердился Фотинка, не изведавший покорства судьбе, и с ожесточением брякнул цепью. Допекли его оковы. Напрягшись, он так рванул цепь, что кольцо вместе с толстенным витым штырём выскочило из стены и сам Фотинка, не удержавшись, растянулся на полу.
Огарий аж подскочил, по-нетопырьи взмахнув руками. Вытаращенными глазами он смотрел, как поднявшийся Фотинка подтягивает к себе штырь и в недоумении перекладывает его с ладони на ладонь.
— Батюшки-матушки! — чуть не задохнувшись, сдавленным голосом произнёс Огарий. — Доводилося ли узрети кому подобное чудо! Ну, отрок, твоя всюду возьмёт! Был у нас в Сергиевой обители преславный муж из даточных людей, по прозванью Суета, что единым махом пятерых поваляхом, так и он бы те подивился.
— Сунься кто теперя! — махнув штырём, пригрозил Фотинка.
Он схоронился позади окованной двери. Огарий комочком вжался в угол возле него.
Долго они ждали. Фотинка уже снова стал задрёмывать, как послышались шаги.
Загремел ключ в замке, и дверь, заскрежетав, распахнулась. Но как только в проёме показалась голова, Фотинка с маху ударил по ней штырём. Подхватив цепь, перешагнул через упавшего и оказался лицом к лицу с другим стражником с горящим факелом в руках.
От неожиданности стражник попятился, тыча в Фотинку огнём. Удалец, не дав ему опомниться, страшным ударом сбил и его с ног. Пыхнул и погас факел, накрытый обмякшим телом.
— Огарий, тута ты? — громким шёпотом спросил Фотинка, испугавшись своих подвигов и подслеповато озираясь в полумраке.
— Тута,— бодренько отозвался Огарий и мышью прошмыгнул мимо Фотинки. — Ступай за мной.
Сторожась, он чуть приоткрыл хлябкую входную дверь...
На дворе было пусто.
Крупными хлопьями валил снег.
Беглецы в обход заторопились к воротам, прижимаясь к острожной стене. Несмотря на то что Фотинка натягивал цепь, она предательски погромыхивала и не давала ускорить шаг.
— Не пропадём! — угрюмо приговаривал он, когда Огарий обёртывался.
— Ещё бы пропали! — усмехался повеселевший бродяжка.
