(этот термин переводят как «оболочки», «скорлупа» или «шелуха») — образовали наш «падший» мир, а большая часть божественного света возвратилась к высшим сефирот. Но часть священных искр осталась в пределах досягаемости для человека, и задача каббалиста состояла в том, чтобы привлечь их на помощь и починить сосуды, то есть вернуть божественный свет в материальный мир. Основанная на этой концепции довольно сложная форма медитации —
тиккун («исправление», «восстановление»), занимала центральное место в практике сафедских каббалистов шестнадцатого века. Член сафедской общины Исраэль Саруг описывал её так:
«Опустившись на дно мира претворения, скорлупы преобразовались в четыре элемента — огонь, воздух, воду и землю, — из которых развились ступени минерала, растения, животного и человека. Когда последние материализовались, часть искр осталась в этих разнообразных формах существования и скрыто пребывает в них. Вам надлежит стремиться к освобождению этих потаённых искр, вознося их к святости силою вашей души» <5>
Практично настроенные хасиды восемнадцатого столетия очистили тиккун от чрезмерной эзотеричности. Они полагали, что задачу «освобождения священных искр» можно исполнить посредством любого, даже самого обыденного занятия, совершаемого в состоянии сосредоточенности. В начале двадцатого века рабби Авраам Исаак Кук истолковал идею «исправления» как концепцию непрерывных перемен, которым подвержен сам сотворённый мир. Постоянно развиваясь и возвышаясь, мир, в конечном счёте, сам приводит созерцателя к Эйн Соф, где ему открывается, что никакой нужды в «исправлении» нет и не было никогда.
Каббалисты конца двадцатого века распространили идею тиккун на социально-политическую сферу, трактуя её, главным образом, как путь к устранению раскола между расовыми и этническими группами, между мужчинами и женщинами, а также между индустриальными и развивающимися странами.
Упростив туманно описанные в трактате «Сефер Йецира» медитации на буквы еврейского алфавита, каббалист двенадцатого века Авраам Абулафия открыл доступ к этой форме созерцания даже для тех, кто не владел ивритом. Подобно восточным учителям двадцатого века, познакомившим западный мир с древними индуистскими, буддийскими и суфийскими традициями, Абулафия отправился в дальние странствия. Он побывал на Востоке, а затем вернулся в родную Испанию. Изучив суфийские практики и йогу и посвятив много лет освоению каббалистической премудрости, он вписал дыхательные упражнения, приёмы визуализации, ритуальные песнопения и телодвижения в контекст пророческой традиции иудаизма, разработав таким образом оригинальную систему, до сих пор не имеющую себе равных в истории еврейской мистики. Но прежде чем излагать учение Абулафии, мы всё же должны подробнее рассмотреть его первоисточник — трактат «Сефер Йецира».
