Красненькая, с Лениным | страница 2



Позже выяснилось, что здесь, в небольшой уютной гостинице (окраина города и квартал до моря по грунтово-каменистому спуску), мы практически первые обитатели (начало сезона!), если не считать самих хозяев да одинокого жильца, который вселился позавчера в секцию на противоположной стороне дома-куба.

— Мне страшно, — проронила Вика, закатив глаза под смоляную челку, перед тем как, потянувшись рептильным телом, уйти в ванную. — По всем законам жанра здесь должно произойти убийство, — и «таинственно» добавила: — Власть, страсть, кровяное пятно…

Она большая артистка: без особого напряжения изобразит испуг, радость, смятение, робость и даже стыд. Это умение дает ей преимущество перед настоящими и потенциальными соперницами и соперниками, она коммуникабельна и практически неуязвима, многие считают ее другом, тогда как она тех многих — приятелями. Признаваясь ей в симпатиях, я никогда не жду отзывных лавров в награду: наденет любую маску, отвлечется на пустяк и таким образом уйдет от ответа. То есть для меня она ясна и проста, понятно ее притворство (которое еще не ложь), и видна граница, за которой я увижу обман, если он состоится. Так, если она вдруг пылко скажет мне: «Я люблю тебя!..» — это будет сигнал опасности: солгала.

Принимая ванну, она, как водится, напевает.

— То-ре-адор, сме-ле-е-е!.. Пум-пум-пурум!

Вообще-то она не палач приговоренных быков, а жокей-укротитель, на мой взгляд, не менее циничный и безжалостный. Вот сюжет ее выхода в люди: деревенская девушка, отчасти знакомая с лошадьми, приехала в город на стройку, где в свободное время стала посещать ипподром. Эту девушку прямо с ипподрома забрал к себе бизнесмен-повеса — профан в аллюрах, не отличавший галопа от пьяффе, но большой любитель летучей стати, вороной масти и нежного ржания — сделав сначала секретаршей, а потом женой…

Но заслуга перед Викой того очарованного «наездника», когда-то безрассудно бравшего с места в карьер, только в ее стартовом багаже и (отступное при разводе) в небольшой квартирке, которую она из каких-то суеверных соображений крайне неохотно использует в качестве наших свиданий, предпочитая нейтральные апартаменты. Остальное — результат ее собственного упорства: университет, логопед, спорт, косметический салон… Даже ипподром забросила, как отрезала, уверенная, что от этого может испортиться ее фигура. Были попытки открыть в себе творческие задатки: пробовала рисовать, писать стихи — тщетно… Впрочем, этот «пробел» она продуктивно заполнила общением с некоторыми представителями творческого бомонда, которые натаскали ее на посещении выставок, театров, студий, поэтических сборищ и прочей богемной суеты.