Почему она ее не любит? Почему? Этих мальчишек — любит, а они такие же белобрысые, как Ксюха, — наверное, это ее родные братики. Вот их — любит, а ее — нет... Может, думает, она совсем больная, неполноценная, обуза? А она не обуза! Могла бы нянчиться с малышами — она любит детей... Могла бы в саду работать, как когда-то в монастыре, она ведь работала!
И они бы жили так хорошо, по вечерам вместе бы пили чай в той большой красивой комнате под зеленым абажуром. А может, Ксюха научилась бы готовить... Для самой себя готовить неохота, а вот для родных людей — она бы научилась. Испекла бы пирог и сказала так небрежно, типа, для нее это пустяк:
— Мам, я тут пирог сварганила с яблоками, угощайся!
И места ей много не нужно — она маленькая, какой-нибудь диванчик или раскладушка... И ест она тоже мало... И пенсия у нее есть... Она бы не была обузой! Почему она не нужна родной матери?!
Ксюха подняла голову к небу, головка маленькая, тощая цыплячья шейка:
— Господи, если Ты есть, помоги мне, пожалуйста! Мне так плохо, Господи, так одиноко! Я совсем никому не нужна! Утешь меня, Господи, пошли мне утешение и помощь! Смилуйся и помоги, Господи, я так устала быть одна и так нуждаюсь в Твоем милосердии...
По небу бежали легкие перистые облака, в вышине пели птицы, легкий ветерок ласково слизывал горячие капли с лица. Ксюха легла на траву, засмотрелась ввысь, сердце застучало размеренней, тише, спокойней. По травинке полз муравей, переполз на руку, задумался, глупый, — куда попал. Ксюха осторожно сдула муравья на травинку, и он поспешно затрусил дальше. Здесь, в траве, было настоящее царство: муравьи, жучки, прилетела синяя стрекоза с прозрачными слюдяными крыльями, застыла неподвижно на васильке. Ксюха закрыла глаза. Теплая земля, ласковое солнце...
Постепенно слезы высохли, и на душе стало легче. Она не сердится на маму. Прощает ее. Мало ли какие у нее там обстоятельства... Может, она сама страдает... Вот, например, Ксюха от другого отца, а малыши от нынешнего... И этот, нынешний, может, не хочет ничего знать о маминой прошлой жизни. Вот мама и испугалась...
Если б не этот страх, она бы наверняка Ксюху приняла — вон, она даже сначала обрадовалась! А потом вспомнила про мужа. Некоторые мужики такие ревнивые, даже дерутся! Ксюха испугалась за маму и почувствовала себя виноватой: могла ведь как-то предупредить заранее, потихоньку, чтобы маму не подвести, а она — здравствуйте, пожалуйста, как снег на голову, да еще эта соседка бестолковая...
