Ксюха почувствовала, как на душе стало еще легче. Она решила помолиться и за маму:
— Господи, помоги моей маме, пусть у нее все будет хорошо! Чтобы не было у нее никакой неприятности от моего приезда, чтобы муж не узнал и соседка болтливой не оказалась!
А малыши смешные такие — толстые, белобрысые, так важно машинки катают! Ксюха помолилась и за братьев:
— Господи, пошли братикам здоровья, пускай в нашей семье уж только я одна больная буду!
На душе стало совсем хорошо. Ксюха встала. Тихонько пошла назад, в село, к автобусной остановке.
Попыток больше не осталось
Вернулась в общежитие, легла на кровать и приготовилась тихо и спокойно помереть. К Ленке пора. Легкость и невесомость, сладкая дрема, тишина и покой. Тонкие пальцы отпускают тонкую ниточку...
— Оксана! Оксаночка! Ксюшенька!
Да что ж это такое! Помереть спокойно — и то не дадут. Открыла глаза — Вера Николаевна. Запыхавшаяся, прическа элегантная растрепана. Прямо в общежитие пришла — как и нашла только?!
— Оксана, вставай! Ты уж меня прости... Как ты ушла, я все себе места не находила. Все думала о тебе. С Валей посоветовались... Мы придумали, Оксана! Мы тебя берем на работу! Оформлять официально не станем, а будешь помогать в меру сил.
Ксюха села на кровати. Думала, что успокоилась после поездки к матери. Оказывается, если сегодня уже плакал, то второй раз слезы гораздо легче текут. И они потекли, да так сильно, что Ксюха не могла говорить, только всхлипывала судорожно.
Вера Николаевна перепугалась, стала гладить по голове как маленькую:
— Ксюшенька, ты чего?! Успокойся! А у нас, знаешь, такое мороженое вкусное есть, фирменное, «Березка» называется, такой пломбир белый-белый, как березка, с кусочками шоколада, с печеньем! Хочешь прямо сейчас мороженого? Хочешь? Пойдем-пойдем, не плачь только!
Послесловие. Рассказ Веры Николаевны
Оксана помогает нам в кафе, убирает посуду, помогает официантам во время банкетов. По мере сил. Где живет? А у меня живет. Да. Уже десять лет у меня живет. Я ходила с ней в администрацию, сначала сказали, что помочь нельзя, по закону до двадцати трех лет, а она просрочила. Стала я настаивать, ведь она сирота, своими правами не воспользовалась, должен быть какой-то другой выход. Тогда поставили в общую очередь на жилье для малоимущих. Где-то сто пятидесятая она на очереди. Если учесть, что очередь движется по одной квартире в год, то до этой квартиры она просто не доживет.
Впрочем, сейчас это уже неактуально. Как у меня оказалась? Сначала в гости приходила, потом я стала оставлять ее ночевать. Там, в общежитии, бесконечные пьяные разборки, а она за себя постоять не может.
