Отвела маму в спальню, положила на кровать, а когда та забылась в каком-то бреду, Люда побежала на кухню. У них на кухне стояли две самодельные иконочки, вырезанные то ли из газеты, то ли из журнала. Настоящие иконы в то время достать трудно было, так мама сама их сделала.
Людмила встала на колени прямо здесь, на кухне, на ледяной пол и начала молиться:
— Господи, прости меня, я никогда не молилась и никогда не была верующим человеком. Прости меня, пожалуйста, что я так неблагородно поступаю, что обращаюсь к Тебе только когда у меня случилось несчастье. Пожалуйста, прости.
Я просто не верила в то, что Ты есть... Если Ты есть, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, помоги мне! Исцели мою мамочку! Она самый близкий мне человек на всем белом свете! Ты ведь знаешь, Господи, что я инвалид... Уродка... У меня горб. И я не могу ходить без палочки. И у меня нет никого, кроме мамы. И я никогда не роптала на свою судьбу, Господи! Принимала все без ропота... Но прошу Тебя, если Ты только есть, не лишай меня моей мамы! Пусть она не сойдет с ума, пусть останется в здравом рассудке! А если Ты мне поможешь, то обещаю, что буду всегда в Тебя верить! И буду молиться Тебе! Смилуйся, Господи, и помоги мне! Прости мое неверие и дай мне веру!
Так она молилась и плакала на коленях на холодном полу. А потом услышала голос мамы. Медленно пошла в спальню и увидела, что мама проснулась, что она стала прежней. Никаких следов помешательства больше не было, и мама даже не помнила, как испугалась и как странно вела себя несколько часов назад.
А Людмила стала глубоко верующим человеком. Сейчас она в калужском храме за свечным ящиком.
Как Катя пришла к вере
Катерина пришла к вере в трудную минуту, как и ее младшая сестра.
Работала Катя фельдшером в военном городке, там познакомилась с молодым офицером, который стал ее любимым мужем. Родилась дочка, хлопоты семейные, остановиться некогда. Забеременела второй раз.
А у нее была соседка бездетная. И вот повадилась эта соседка ходить к Кате в гости, придет и каждый раз гладит ее по животу:
— Как там малыш поживает?
А у самой глаза злые-презлые. Катя уже и не рада, что поделилась, рассказала, что ребеночка ждет. Очень ей не нравились эти чужие прикосновения к ее животику, который еще и не виден был совсем — шел четвертый месяц беременности.
Как-то пирог собралась стряпать. Старшая дочка с бабушкой, а Катя на кухне возится. Заходит соседка. Только Катя стала пирог ставить в духовку, наклонилась с противнем в руках, а та опять ее по животу гладит:
